|
Не обращая внимания на мою просьбу, они продолжали петь: —Тот, кто поднялся так высоко, на самом деле остался внизу. Тот, кто решил, что других обогнал, на самом деле отстал. Слишком чувствительный лишился чувств, Красноречивый остался без слов и говорить перестал. Прилив и отлив — всего лишь теченье одно. Без указателей выйдешь туда, куда надо. Тому, кто отдать готов, будет сполна воздано. А слишком великому все будет мало. Последнее, на что я отчаялся, я умолял их сказать, в какую сторону мне идти после выхода из пещеры. Ведь смерть могла поджидать меня на каждом шагу, а я не хотел умирать. Затаив дыхание, я ждал ответа, но они запели другую, не менее странную, песню, оставив меня в еще большем недоумении и негодовании, чем прежде: — Горы и скалы, и твердые камни. Мягкое, нежное дно пустоты. Ястреб и ворон, олень и улитка, Лисы и зайцы, мышь и коты. Общего яду отведав, Общей вкусили беды. Смерть посулит благодарность, Коль ей доверишься ты. То, что внизу, оно ж и вверху. Умри, чтобы жить, иль живи ради смерти. Свет фонаря мерк по мере того, как я полз на четвереньках к выходу из пещеры. Собака преследовала меня, как будто хотела убедиться, что я действительно уйду. Темнота была такой густой, что я буквально ощущал ее черную тяжесть, от которой слипались глаза. Я больше не мог оставаться в пещере ни минуты, и собака сзади подтверждала это. Осторожное движение. Еще одно осторожное движение. Третье — и я почувствовал, как гора выскользнула у меня из-под ног, черный водоворот захватил меня, и, задыхаясь, я ощутил, что лечу куда-то вниз, вниз, вниз... Последнее, что мелькнуло в сознании, когда я кружился в пустоте Черной пропасти, были те отвратительные жених и невеста. Последние слова, которые я пробормотал перед тем, как мое дыхание замерло, были их слова: «Умри, чтобы жить, иль живи ради смерти». Хранитель Книги «Восстань, о счастливый путник! Ты достиг цели». Вместе с этими словами ко мне вернулось сознание. Я почувствовал жар и нестерпимую сухость во всем теле, и понял, что изнываю от жажды. Я приоткрыл глаза. Сперва я ничего не мог разобрать, так как солнце било мне прямо в лицо, но через несколько мгновений я увидел склонившегося надо мной человека в черном одеянии. Я лежал на земле, а он заботливо смачивал мне губы водой и ласково отирал кровь с моих ран. Определить его возраст было почти невозможно. Взгляд его был глубок и проницателен. Вид его, пожалуй, можно было назвать грозным, если не устрашающим — грузного телосложения, с крупными чертами, косматой бородой и копной спутанных волос, он производил впечатление человека большой физической силы. Несмотря на это, его прикосновения были мягкими и ободряющими. Он помог мне сесть. Еле слышным голосом я спросил: — 10 —
|