|
В ранние годы, когда я только пришла в ашрам, Бхагаван помогал нам размалывать бобы и чистить овощи. Он даже помогал при готовке. Он вставал задолго до рассвета и присоединялся к тем, кто постоянно работал на кухне. Мы, женщины, приходили к рассвету. Бхагаван следил за тем, чтобы к нашему приходу все было готово, и часто мы обнаруживали, что часть нашей работы уже сделана. Мы пытались приходить к пяти утра, чтобы опередить его. Он ответил нам тем, что стал приходить в четыре. Чтобы обогнать его, мы начали приходить к трем. Когда Бхагаван увидел, что мы недосыпаем, он перестал приходить на кухню до рассвета, чтобы дать нам возможность нормально восстанавливаться. Бхагаван был воплощением мудрости и доброты. Хотя он и не запрещал нам совершать ошибки, он все же требовал точного выполнения его указаний. Нам приходилось выполнять одно и то же задание снова и снова, пока оно не было сделано так, что это удовлетворяло его полностью. Неужели он делал это для себя? Какой ему был в этом прок? Он хотел показать нам, что все может быть сделано правильно, что наши вредные привычки вызваны лишь недостатком терпения и внимания. Иногда, желая добиться от нас нужного результата, он казался жестким, даже жестоким. Бхагаван знал то, чего мы в тот момент не осознавали: что мы всегда можем действовать правильно, стоит только захотеть. Когда убеждаешься в этом на собственном опыте, приходит уверенность, а с уверенностью – покой и добродетель. Работая на кухне, он был одним из нас, но в холле, сидя на диване, он был великим Богом Кайласа, священной горы. Каждый раз, когда Бхагаван входил в холл или выходил из него, все мы вставали в знак почтения, но было видно, что ему неудобно причинять беспокойство стольким людям. Он не любил формальное почитание ни в каком виде. Я сама убедилась в этом, когда он критиковал меня за следование формальным ритуалам. У меня выработался обычай преподносить ему несколько изюмин каждый раз, когда я приходила из города, потому что традиция требовала не приходить к Гуру с пустыми руками. Однажды, когда я вручила ему свое обычное подношение, он вскипел и стал меня отчитывать: «К чему эти показные почтение и преданность? Кто научил тебя всему этому лицемерию? Что ты получаешь от этого? Разве нельзя просто вести себя естественно? Всё, что нужно, – это лишь чистое и искреннее сердце. Думаешь, можно сделать мне приятное таким показным почтением?» Он продолжал довольно долго. Затем, обращаясь к Муруганару, он горько пожаловался, что наша преданность так неглубока, а ее выражение так дешево. И он рассказал историю о преданных, которые издевались над своим Гуру. — 197 —
|