Воспоминания о Рамане Махарши

Шантамма сказала ему: «Эти иддли из риса, вареного в кожуре, Вену Амма не притронется к ним».

Бхагаван выглядел недовольным. «Это глупый принцип, – сказал он. – Она должна взять то, что ей предлагают».

Я тоже не хотела есть эти иддли по той же самой причине, но никто об этом не знал. Раскаявшись, я побежала на кухню и набила полный рот «неортодоксальными», но идеальными во всех остальных отношениях иддли.

Я была очень счастлива работать в кухне под непосредственным контролем Бхагавана, но в то же время хотела вернуться домой, так как обычаи в ашраме были недостаточно строгими для меня. Кроме того, мне казалось, что работы слишком много, не хотелось работать целыми днями. Я хотела сидеть и медитировать в тишине и одиночестве.

Я вернулась в свою деревню и жила без Бхагавана около года, проводя время в безделье и медитации. Однако мое сердце было в Раманашраме.

«Зачем бегать туда-сюда? Если Бхагаван повсюду, почему бы ему не быть и здесь?» – оправдывалась я сама перед собой, но это не помогало. Мое сердце тянуло меня обратно, в физическое присутствие Бхагавана. Даже когда я говорила себе, что в ашраме у меня не будет времени для медитации, мое сердце не соглашалось: „Работать на кухне рядом с ним – много лучше, чем медитировать“.

Дома у меня была уйма свободного времени, но мне казалось, что я трачу его напрасно.

Позже я узнала, что в этот период Бхагаван часто вспоминал обо мне. Один раз, когда готовили понгал, чтобы отметить ежемесячный «день звезды»[170] Бхагавана, Бхагаван сказал Шантамме: «Суббалакшми далеко, и все равно она беспокоится о том, приготовлен у нас сегодня понгал или нет».

А как-то раз во время фестиваля Бхагаван объявил: «Сегодня появится Суббалакшми. Оставьте ей немного понгала».

Предсказание Бхагавана сбылось: в тот день я действительно заявилась в ашрам, никого об этом не предупредив.

Огромная любовь Бхагавана ко мне, недостойной, крепко привязала меня к нему, удерживая у его стоп. В последующие недели и месяцы я много раз порывалась уйти из ашрама, но Бхагаван, ради моего же блага, держался за меня гораздо крепче, чем я за него.

Управляющий ашрама был очень добр ко мне и не хотел даже слышать о моем уходе. Бхагаван тоже делал все возможное, чтобы оставить меня. Каждый раз, когда я набиралась смелости, чтобы сообщить Бхагавану о своем желании уйти, он, казалось, читал мои мысли и опережал меня, давая какую-нибудь особенную работу.

«Вот „Аруначала-аштакам“ на телугу, – сказал он, когда я в очередной раз намерилась уехать. – Нужно сделать копию».