Брахман и история

Вопрос об историко-философской реальности распадается на ряд более мелких и частных вопросов: в чем отличие философии от всех других форм духовной деятельности? Когда возникает философия? Что является движущей силой развития философии? Все эти вопросы ставят перед собой и Радхакришнан, и Дасгупта.

Философия существует в обществе одновременно со многими другими формами человеческой деятельности, имеющими весьма различные задачи и удовлетворяющими различные потребности человека, и несомненно, что она неизбежно влияет на эти формы, равно как и внефилософские сферы культуры оказывают влияние на ее. «Взятые в один и тот же исторический момент, различные формы общественного сознания содержательно и логически неэквивалентны. Философия… в этой одновременности существования образует такой пласт общественного сознания, который сориентирован не столько на то, что есть, сколько на то, что должно быть»[287]. Философия, можно сказать, строит идеальный образ общества, человека и т. д., предписывая (неформально, разумеется) всем внефилософским сферам духовной деятельности человечества принимать этот образ и по мере возможностей воплощать его в жизнь.

Для Радхакришнана, повторим, главным, если не единственным действующим лицом истории был человек как проводник воли божьей. По этой причине и духовная деятельность человека, полагал Радхакришнан, вся целиком продиктована богом. В особенности это касается ведических ариев, изначально свободно общавшихся с богами и изначально же ощущавших наличие чего-то единого во всех богах – того, что делает их богами, то есть Брахмана, бога как такового. Знаменательно, что изложение индийской философии Радхакришнан начинает с тех времен, когда философии в нашем, «западноевропейском» понимании этого термина еще не было, и с тех текстов, которые обычно относят к религиозным, а не к философским – с Ригведы и ее эпохи, то есть с тех времен, когда, используя современную научную терминологию, жизнь общества идеологически регулировалась мифом.

Миф, сколь бы неправдоподобным ни было его содержание, всегда принимается носителем мифологического сознания за полную истину, являясь вместе с тем чем-то исключительным и отделенным от обыденного мира невидимой, но очень точно определявшейся сознанием аксиологической границей – как мир сакральный от мира профанного. От мифа, собственно, и не требуется правдоподобие в смысле соответствия содержания его реально наблюдаемым, объективным фактам, не зависящим от психологических установок и стереотипов мышления субъекта, ибо миф выражает не наблюдаемое, а скорее ощущаемое в качестве истинного. Миф выражает элементы данной культуры, отличающие ее от всех других культур и обусловливающие ее специфику, из чего видно, что именно культурная специфика оказывается в условиях мифологического сознания фактором, позволяющим культуре существовать, а следовательно, и обеспечивающим существование человека как абонента культуры.