Брахман и история

Вместе с тем мы видим, что бог неким образом являет себя в феноменальном мире. В конце концов, и сам факт существования мира должен быть как-то объяснен, ибо вероятность возникновения такого сложного явления, как мироздание, из бесконечного и непонятного хаоса ничтожно мала[179]. По этой причине необходимо признать наличие творца, который был бы, по меньшей мере, высокоразумным. Очевидно, что Брахман, безатрибутный и неподвижный, не является этим творцом. И тогда вводится интересная фигура — Ишвара, или сагуна-Брахман (Брахман, обладающий качествами). В самом деле, ниргуна-Брахман (лишенный атрибутов) символизирует собой бытие. Пракрити (материя) — становление. Но становиться может нечто; ничто на это не способно. А бытие, лишенное становления, никак не может проявиться, стать вполне реальным. Единственный выход из ситуации — признать существование сагуна-Брахмана, который смог бы объединить ниргуна-Брахмана и пракрити[180].

Здесь мы видим явно гегелевский метод: тезис (ниргуна-Брахман), антитезис (пракрити), синтез (сагуна-Брахман). Это показывает, насколько сильное влияние оказала европейская философия на Радхакришнана и насколько часто он пользовался ее категориями, применяя их к индийским философским системам.

«Для Ишвары неизменяемость и неактивность невозможны. Как реальный в эмпирическом смысле, Ишвара должен быть постоянно действующим, то теряя, то находя самого себя, выходя во вселенную и возвращаясь к самому себе через вселенную. […] Для Шанкары, как и для многих других философов, невозможно то самосознающее бытие, которое не имеет никакого объекта, не обладает своей противоположностью и не утверждает своего единства в его границах»[181]. Самосознание в данном случае – свойство Ишвары, объектами для которого являются предметы им же сотворенного материального мира.

Поскольку, как явствует уже из самого названия этой религиозно-философской реалии, сагуна-Брахман обладает качествами, то его уже можно познать, и не только интуитивно, и известные методы духовного поиска направлены именно на него. Более того, сам Ишвара (во всяком случае, в персоналистической традиции веданты и в связанном с ней религиозном течении вайшнавизма) может открывать себя человеку в ответ на определенные духовные и телесные действия индивида.

Иначе говоря, мировым началом, непосредственно влияющим на человека, является, в интерпретации Шанкары Радхакришнаном, именно личностный бог, Ишвара. Он дарует откровения мудрецам, дает законы, организует Вселенную, облекая материю в те формы, которые мы можем всегда и везде наблюдать, а человек обращается не к ниргуна-Брахману, к которому обращаться бесполезно, а к Ишваре. Получается, таким образом, что вся человеческая духовность, вся культура, в том числе и такой ее элемент, как философия, развивается под прямым руководством Ишвары, чьи требования и законы изложены в священных писаниях, и человек, если хочет обеспечить достоверность своих знаний, не должен отходить от их идей. Вместе с тем неверно и несправедливо было бы упрекать индийскую философию в догматизме. Догматизм не характерен даже для религии в Индии[182]. Как отмечает один из современных отечественных исследователей, «вместо привычной нам схемы — люди составляют единую общину потому, что у них общие убеждения, здесь действует иная, более того, прямо противоположная — жители Индии издревле принадлежат к данному сообществу и по этой причине придерживаются одних и тех же правил поведения. […] Индуизм основан не на принципе ортодоксии (правильного мнения), а на идее ортопраксии (правильного действия). Блюстителям индуистской традиции, по сути дела, безразлично, что думает рядовой верующий об устройстве Вселенной, о богах и героях. Но горе ему, если он вольно или невольно отклонится в своем поведении от законов касты, к которой принадлежит!»[183].