|
Дети свободны, их рабочий день не поделен на уроки. Но у каждого есть индивидуальный недельный план, и его нужно выполнить. Все записи дети делают карандашом, потому что главное здесь – не уличить ребенка в ошибке, а помочь ему найти пусть не самый короткий, но самый для него органичный путь к познанию. И очень важно, чтобы страх ошибки не зависал над ребенком, как дамоклов меч, чтобы он понимал, что ошибка – это часть процесса его личного поиска, его личного пути к знаниям. Допускать ошибку и признаваться в ней не страшно, и столь же естественно исправлять ее. Это позволяет создать в классе атмосферу доверия и взаимопомощи, когда дети свободно консультируются друг с другом и с учителем. Они получают возможность обсуждать все, что осталось недопонятым или вызывает трудности при непосредственной повседневной работе. Как и принято в Монтессори-классе, у Хелены сначала не было закрепленных за каждым ребенком мест, но вскоре дети сами попросили разрешить им организовать свои места за партами. Теперь в столе у каждого лежат папки и тетради. Нет необходимости каждый день таскать тяжелые портфели. Но иногда дети пересаживаются, чтобы сделать какую-то общую работу. В классе дети от 6 до 12 лет. Естественно, что младшие иногда подходят к старшим, чтобы они проверили их работу. Марсель в классе – «профессор» математики, и Матиус принес ему уже решенные примеры. Марсель, отвлекшись от своей работы, внимательно просматривает записи своего товарища. Он спокоен и невозмутим, как настоящий учитель, и, обнаружив ошибку, вручает Матиусу ластик. Проверка завершена, ошибка исправлена к общему удовлетворению. В эту дорогую, по меркам Германии, школу – очередь. «Мы вынуждены отказывать из-за отсутствия мест», – говорит мне Хелена. Что же привлекает родителей? Вот типичный рассказ мамы. «Мой Матиус пошел сначала в обычную школу и в первый день же потерялся в классе, где было 33 человека. Он и свою учительницу толком не знал, потому что ее представили так куце и скомканно, что даже мы, родители, ничего не поняли. Через неделю сын заскучал и потерял всякое желание ходить в школу. И тогда я решила отдать его сюда. Конечно, мне сейчас трудно его контролировать. У него нет домашних заданий. Но когда я беседую с сыном, то вижу, что у него не только появляются новые знания, но и что он умеет их использовать. У него возникают любопытные ассоциации и живой интерес к тому, к чему раньше он был совершенно равнодушен. Школа делает чудеса, которые оказались непосильны мне, но, главное, я чувствую интерес учителя к личности моего ребенка». — 84 —
|