|
– Как для чего чистить ботинки? Для того чтобы они были чистые, надеюсь… – Вот чудак, – сказала Наташа. – Так для этого же и есть домработница. А для чего домработница, по-вашему? Я начинал нервничать: – Собственно говоря, какое вы имеете отношение к домработнице? Какое? Какое право вы имеете на ее труд? – Как «какое»? Она получает жалованье. За что же она получает жалованье, по-вашему? – Ваши родители очень заняты, они много работают на большой общественной работе. Вполне заслуженно им помогает Даша. А вы при чем? Чем вы заслужили эту помощь? Наташа даже остановилась в изумлении и сказала мне целую речь: – А я не работаю? Вы думаете, это легко учиться на отлично в девятом классе, и потом всякие нагрузки? И читать сколько нужно! Думаете, мало нужно читать? Если я хочу быть юристом, так я не должна читать, а должна чистить ботинки, да? А разве мне в жизни придется чистить ботинки или застилать там постели? Если бы я ничего не делала, другое дело, а то я целый день работаю и так устаю, вы же не знаете! А что, мои родители не заслужили, чтобы их дочь была юристом, что ли? По-вашему, все вместе: и учиться и ботинки чистить! А где разделение труда? Вот вы учитель, а другой для вас обед готовит. А почему вы сами не готовите себе обед, почему? Правду нужно сказать, я даже опешил: в самом деле, почему я себе не готовлю обед? Железная логика! Вечером Наташа лежала на широком диване и читала книжку. Мать вошла в комнату с чайным прибором. – Наташа, я тебе принесла чаю. Не отрываясь от книжки и даже не повернув головы к матери, Наташа сказала: – Поставь там. – Тебе два или три куска? – спросила мать. – Три, – ответила Наташа, перелистывая страницу и поднимая глаза к первой строчке. Мать положила в стакан три куска и ушла. По дороге она поймала мой улыбающийся взгляд и отвернулась. Я отвлекся от размышлений и сказал Наташе: – Вы даже не поблагодарили мать. Даже не посмотрели на нее. Тоже разделение труда? Наташа оторвалась от книжки и иронически прищурилась: – Конечно, разделение: она – мать, а я – «ребенок». Она и должна обо мне заботиться. Что ж тут такого… Ей даже нравится. – А я после такого вашего… хамства вылил бы чай в умывальник. Наташа снова обратилась к книжке и сказала спокойно: – Ну, что ж, подумаешь? Это было бы обыкновенное насилие… Это даже хуже хамства! Еще полсекундочки она посмотрела в книгу и прибавила: – И хорошо… что я не ваша дочь. На другой день утром я напал на родителей. И ботинки вспомнил, и зубную щетку, и чай. Отец спешил на работу, совал в портфель какие-то папки, искал какое-то письмо. Он пробурчал: — 254 —
|