|
– В кого он уродился? Алеше четырнадцать лет. Он покраснел, надулся: – Как, вы достали мягкий? Я не поеду в мягком! Мать смотрит на него со строгим удивлением: – Почему ты не поедешь в мягком? – А почему в прошлом году было в международном? А почему теперь в мягком? – В прошлом году было больше денег… – Какие там деньги? – говорит Алеша презрительно. _ Деньги? Я знаю, в чем тут дело. Просто потому, что это я еду. Меня можно в чем угодно возить! Мать говорит холодно: – Думай, как хочешь. Если не нравится в мягком, можно и совсем не ехать. – Вот видишь? Вот видишь? – обрадовался Алеша. – Могу и совсем не ехать! Все рады будете! Конечно! И даже билет можно продать. Деньги все-таки! Мать пожимает плечами и уходит. Она должна еще подумать, что дальше делать с такими проклятыми вопросами. Но Надя, старшая сестра Алеши, не так спокойна и ничего не откладывает. Надя помнит тревогу гражданской войны, теплушки эвакуационных маршрутов, случайные квартиры прифронтовых городов, помнит стиснутые зубы и горячую страсть борьбы, терпкую неуверенность в завтрашнем дне и воодушевленную веру в победу. Надя с насмешкой смотрит на брата, и Алеша читает в ее прикушенной губе еще и осуждение. Он знает, что через минуту сестра обрушится на него со страшной силой девичьего невыносимого презрения. Алеша встает со стула и даже напевает песенку – так он спокоен. Но все напрасно; песенку обрывает короткая оглушительная «очередь»: – Нет, ты мне объясни, молокосос, когда ты успел привыкнуть к международным? Алеша оглядывается и находит мальчишеский увертливый ответ: – Разве я говорил, что привык? Я просто интересуюсь. Каждому интересно, понимаешь… – А жестким вагоном ты не интересуешься? – Жестким тоже интересуюсь, но только… это потом… в следующий раз… И потом… какое, собственно говоря, твое дело? – Мое, – говорит сестра серьезно, – мое дело. Во-первых, ты не имеешь права ехать на курорт. Никакого права! Ты здоровый мальчишка и ничем не заслужил, ничем, понимаешь, абсолютно! С какой стати разводить таких? С какой стати, говори? Алеша начинает скептически: – Вон куда поехала! По-твоему, так я и обедать не имею права% тоже не заслужил… Но он понимает, что стратегическое отступление необходимо. Надька способна на всякую гадость, и перспектива курорта может отодвинуться в далекие эпохи, называемые «взрослыми». Чем кончится сегодняшняя кампания? Хорошо, если только местным пионерским лагерем! Через пятнадцать минут Алеша шутя подымает руки: — 25 —
|