|
Тимка блестящим взглядом, хорошо промытым слезной бурей, глянул на мать. – Ну, что скажешь? – Я не буду так делать, мамочка, честное слово, не буду. – Вот и умница. Вставай, будем ужинать. Она потрепала его по уху и ушла. Но вставать было нельзя: в другой комнате стучал сапогами отец. Если встать, он сейчас же начнет про мышей. Тимка поэтому лежал боком и смотрел на шкаф. Но сапоги отца послышались ближе, и он стал на пороге комнаты. Почему-то отцы устроены так, что как только их увидишь, так все останавливается в душе и ждет, что будет дальше. Отец подошел ближе к кровати, взял стул, поставил его против глаз Тимки и сел. Хорошо бы скорее закрыть глаза, но и глаза остановились, не закрываются. Отец улыбается, как-то по-особенному у него выходит: и весело и в то же время зло. И в злые складки складываются у него жесткие, выбритые, румяные щеки. Отец приблизил к Тимке знакомое, сильное, умное лицо: – Ты, Тимофей, не слушай мать. Если еще где придется, лужа какая или пирог, не обращай внимания: хватай скорее, а то прозеваешь, другой ухватит, правда? Тимка понял хитрый ход отца, и оттого, что понял, отец стал доступнее и проще. Тимкина душа встрепенулась, звякнула веселыми шестеренками и опять пошла, как бывает, вдруг пойдут остановившиеся часы, как только их возьмет в руки хороший мастер. Тимка искренне улыбнулся голубыми, еще сырыми глазами и ответил отцу шепотом: – Нет, неправда… – Эге, да ты умница. Я думал, ты ничего не понимаешь! Значит, чего же? Выходит так, что можно идти чай пить? Тимка сказал уже более свободно, хотя в голосе еще и царапали какие-то камешки, принесенные слезами: – А ты не обижаешься? За пироги? – Сначала обижался, а теперь перестал. – Мама еще напечет. – Вот и я так подумал. – А ты не обижайся. – Замнем, – сказал отец. – Замнем, – засмеялся Тимка, схватился с кровати и ринулся к отцовским коленям. Отец хлопнул его по мягким частям и сказал: – Вот по этим самым местам раньше ремешком гладили в подобных случаях. Но я думаю, что это лишнее. Тимка глянул вверх на отцовский подбородок и ответил так, как часто говорил отец: – Абсолютно лишнее! – Ну, идем ужинать. В столовой Сережа уже не сидел за книгой, а встретил Тимку намекающим ироническим взглядом. Но Тимка был так доволен жизнью, что не стал протестовать. А как только сели за стол, отец сказал такие слова, которые круто изменили мир и окончательно повернули его к Тимке жизнерадостной и интересной стороной: — 216 —
|