|
– Тэк. Наладится, говоришь? Ну, ну, нехай налаживается. Но как только залезает на крышу и начинает с помощником устанавливать стропила или сидит на коньке и прилаживает поперечную обшивку, так уже от него ничего хорошего ожидать нельзя. Стоит ли внизу собеседник или никого нет, Бычков все равно ворчит и ворчит, язвит и цепляется: – Правило сделали: восемь часов! Сидит и газету читает, а спроси его, так он трудящийся, большевик! Отработал восемь часов, и он тебе большевик! А я сколько работаю? Бычков опускает топор и смотрит вниз с насупленным, взлохмаченным, злым вниманием: – Сколько часов я работаю? Васька! Сколько часов я работаю? Бычков поворачивает голову к помощнику Ваське и следит за ним не столько глазами, сколько мохнатыми бровями, мохнатым, заросшим ртом. Васька возится со стропильной ногой и даже не смотрит на хозяина. Бычков повторяет про себя в глубоком раздумье: – Сколько я работаю? Может, восемь часов? Не… Бычков работает двенадцать часов, двенадцать! А кто такой Бычков, трудящийся или не трудящийся? Вопрос. А может, он буржуй? Ишь, до чего народ паскудный! А он тебе бригадир! Во: бригадир! Бычков вытаращивает глаза, надувает щеки, руками впереди себя показывает важность. Потом плюет в кулак, перекладывает топор из рук в руки и продолжает работу. Минут десять работает сосредоточенно и молчит, но вдруг снова опускает топор и снова вперяется вниз хитровато-угрюмым лицом: – Порядки! Если человек старается, горбом и потом живет, – это мало им! Как же, то – пролетарий, а то придумали – кустарь! Я – кустарь, а? Видели? Дожил. Дожил Бычков! Старый дурак, дожил! Кто такой кустарь? Васька! Кто такой кустарь? Васька по-прежнему молчит. Бычков несколько секунд рассматривает Ваську и шевелит усами. И отвечает себе: – Кустарь, я понимаю. Кружево – правильно. Корзинки: фить-фить, туда-сюда, зацепил, прицепил, нацепил, ручку сплел, вот тебе и корзинка! Два дня потел, два дня кряхтел, десять верст до базара, а цена полтинник пара. Во! А это тебе корзинка? Это тебе корзинка? Он показывает на переплет стропил и вертит головой: – Кустарь! А что вас раки ели, когда утопнете! Мельниченку кто строил? Бычков. Сероштану? – Бычков. Резникову? – Бычков. Осипу Павловичу глаголем, кто? – Бычков. Наливайченку, Василию Евдокимовичу… А где теперь Василий Евдокимович? Васька! Где Василий Евдокимович? На этот вопрос Васька почему-то отвечает: – Да брось ты… Василий Евдокимович! Первая сволочь была, живоглот… вспомнил тоже! — 208 —
|