|
– Вы не отвечаете? – полковник еще раз хмыкнул. – Я советую вам не воображать, что вы скрываете от нас вашу военную тайну. Этой тайне мы не придаем особенного значения. Полковник уселся в кресле удобнее, боком, положил ногу на ногу, ножиком играла теперь только одна рука. – Полсотни вооруженных мастеровых мы не считаем военной силой, завтра мы арестуем их жен, а мужья сами явятся. А рота запасного батальона – вы же человек военный – сброд! Интересно, куда они сбежали? Алеша улыбнулся полковнику. – Вы хотите что-то сказать? Пожалуйста. – Да, господин полковник, я хочу спросить. – Пожалуйста. – На что вы рассчитываете? Власть перешла к Советам. – К большевикам? – Да, к большевикам. Что же? В одном городе будет власть Прянского полка? – То, что вы говорите, – бредни. Ленин, вероятно, сейчас уже арестован… Несколько хороших полков достаточно, чтобы с этим справиться. Разумеется, необходимо, чтобы этими полками руководили не изменники, подобные вам, а честные офицеры, способные отдать жизнь за Россию. Алеша улыбнулся, наклонился к столу, положил ладонь на сукно: – Года три назад у меня был разговор на такую же тему с полковником Троицким. Отдавать жизнь за Россию нужно тоже… умеючи. Господа офицеры доказали, что они этого… не умеют… Хотят жизнь отдать за Россию, а отдают за всяких мошенников. Ничего из этого не выйдет, так же как не вышло с немцами. Полковник встал, бросил ножик, ножик мягко стукнул, подпрыгнул на сукне. – Вы… довольно развязны, молодой человек. Неуместно развязны. Для вас этот вопрос уже не имеет практического значения. Завтра, правильнее сегодня, мы вас расстреляем за измену и за покушение на офицера. Он пристально глянул на Алешу. Алеша крепко сжал резные ручки кресла, забеспокоился, не слишком ли он побледнел. Его легкие наполнились терпким, колючим холодом. Все-таки он заставил себя взглянуть полковнику в глаза. Полковник чуть-чуть наклонился к нему. – Мне вас очень жаль. Вы еще молоды, и у вас хорошее лицо. А я, хоть и полковник, но, ничего не поделаешь, тоже интеллигент, обладаю всеми недостатками русского интеллигента. Но… таких как вы, нужно расстреливать. Это должно произвести хорошее впечатление на других. Так что… не обижайтесь. Полковник развел руками, вытянул пухлые губы и вышел из-за стола. – Военно-полевой суд соберется в восемь часов. А сейчас отправьте его куданибудь. Конечно… если вы не пожелаете раскаяться совершенно чистосердечно и честно и поможете нам в дальнейшем как гражданин и офицер, принимая во внимание вашу молодость и…, так сказать, влияние: сын рабочего… поверьте, это мы уважаем… как вы думаете? — 457 —
|