|
Вальченко . Да у нас и нет полковников. Блюм . Да, теперь нет. Ну, и беспризорных, значит нет. Коммунары здесь хозяева. Григорьев . Не слишком ли это сильно сказано? Блюм . Чего я буду их выбирать? А он выбирал слова? Кошки, собаки, лошади, так это можно? Дмитриевский . Соломон Маркович, нас не могут нанять беспризорные, или пусть там, коммунары. Блюм . Хорошо, «пусть»… Дмитриевский . Мы служим делу. Блюм . Вы служите делу, а кто это дело сделал? Они же, коммунары! Они заработали этот завод. Вы не можете так работать, как они работали. На этих паршивых станочках, что они делали, ай-ай-ай… Григорьев . Что же они делали, спасите мою душу? Масленки, что же тут особенного? Станочки. О Ваших станочках лучше молчать. Интересно, где вы выдрали всю эту рухлядь… Эпохи… первого Лжедмитрия? Блюм . Какого Дмитрия, причем здесь Дмитрий? Ну пускай и Дмитрий, так на этой самой эпохе, как вы говорите, на этой рухляди они и сделали новый завод. А вы теперь будете работать на гильдмейстерах. Так кому честь? Торская (входит) . У вас очень весело… но грязь невыносимая. Григорьев . Простите, Надежда Николаевна, не ожидали вас. Воргунов . Вот именно. А для самого товарища Григорьева здесь достаточно чисто. Торская . Я получила телеграмму, Соломон Маркович. (Отдает Блюму телеграмму и отходит к столу Трояна.) Блюм . Вот видите, вот видите? Вот, Георгий Васильевич. Дмитриевский (читает) . Сочи. Они в Сочи сейчас? Да… Коммуне Фрунзе, Блюму, копия Крейцеру. Лагери отправили, будем пятнадцатого. Поспешите спальни, столовую. Захаров. (Возвращает телеграмму.) Ну что же, распорядитесь. Блюм . И габариты я, и фрез я, распоряжаться тоже я! Вы – главный инженер, начальник коммуны дает распоряжение, а вы его заместитель. Дмитриевский . Я с ним даже не знаком. И какое мне дело до спален? Я не завхоз. Григорьев . Приедут господа с курорта, обижаться будут. Блюм . Да, с курорта, а почему нет? Григорьев . Может быть, даже в белых брюках? Торская . Угадали, в белых брюках. Блюм . Он думает: только ему можно, хэ-хэ… Ну, я поехал… Входит Воробьев. Воробьев . Соломон Маркович, едет или не едете? Стою, стою. Блюм . О, Петя! Послезавтра коммунары приезжают. Вот кто рад, а? Наташа приезжает. Торская . Наташа о нем забыла. На Кавказе столько молодых людей и все красивые… Воробьев . Как же это так, забыть! Письма, небось, писала. На Кавказе, знаешь, Надежда Николаевна, все большие пастухи, а здесь тебе шофер первой категории. Торская . Вы кажется, влюблены не сердцем, а автомобильным мотором. Воробьев . Что ты, Надежда Николаевна! У меня сердце лучше всякого мотора работает. — 211 —
|