|
Не сжигают сегодня на кострах аутодафе ни еретиков , ни ведьм , ни прочих отступников от официальной идеологической доктрины. Не устраивают сегодня и показательных порок розгами («исключительно в целях Воспитания ») непослушных школяров. Как гневно негодуют добропорядочные обыватели, сталкиваясь с описанием действительно безобразных случаев физического (сексуального – особенно) насилия над детьми! Но кто сказал, что насилие над психикой и над интеллектом Человека, называемого ребенком , менее деструктивно, менее опасно, менее отвратительно, чем насилие над его телом? Тем не менее, даже в современных так называемых цивилизованных государствах, особо горячо пекущихся о соблюдении прав и свобод «человека и гражданина», законодательно закрепляется запрет на все виды насилия над телом и – лишь выборочно, в порядке исключения – на отдельные (некоторые, особо вопиющие, как-то: кликушеско-фанатичные; ханжеско-деспотичные; расистско-ксенофобские) виды насилия над душой. В результате имеем то, что имеем. Как пишет Алис Миллер (см. ее книгу: «Драма одаренного ребенка и поиск собственного Я»), «взрослый может творить с душой ребенка все, что ему заблагорассудится, он может обращаться с ней как со своей собственностью; точно так же тоталитарное государство поступает со своими гражданами. Но взрослый человек не так беспомощен перед государством, как младенец перед ущемляющими его права родителями. Пока мы не воспримем на чувственном уровне страдания крошечного существа, никто не обратит внимания на осуществление деспотической власти над ним, никто не ощутит весь трагизм ситуации. Все будут пытаться смягчить ее остроту, употребляя выражение: «Ну это же всего лишь дети». Но через двадцать лет эти дети станут взрослыми, и теперь уже их детям придется расплачиваться за страдания родителей в их прошлом, когда они были детьми». Все мы «родом из детства», как сказано в одноименном кинофильме. Оно – детство – наше достояние. От момента первого пробуждения самосознания и – «по гробовую доску». Оно – детство – то, что мы о нем помним. Со всеми его трогательными восторгами. Ведь детские восторги незабвенны и сокровенны. Печали же и обиды имеют свойство уходить из памяти, как вода уходит в песок. Исключения – обиды от несправедливости, нанесенной близкими родными, дорогими людьми. Именно такие обиды воспринимаются ребенком особенно остро и болезненно. Ребенок радостно не идет – бежит вприпрыжку! – навстречу Этому Прекрасному Миру, распахивая ему свои объятия и свою душу. — 120 —
|