|
"Застигнутого за совершением известного неблаговидного деяния ребенка нетрудно заставить признаться во всем - ведь его видели за совершением этого деяния. Но я бы предложил предпринять несколько обходных маневров. Например, скрыв то, что вы знаете, расспросить ребенка о его болезненном состоянии, а затем обратиться к нему со следующими словами: "Теперь ты видишь, дитя мое, что мне известны твои страдания. Скажу больше, мне даже известно, что в дальнейшем они умножатся. И потому слушай меня внимательно. Кожа на твоем лице станет дряблой и приобретет коричневый оттенок, на лице появятся нарывы. Руки у тебя будут дрожать, глаза потускнеют, рассудок и память ослабеют, ты потеряешь сон и аппетит, забудешь, что такое радость жизни". Вряд ли хоть один ребенок не испугается таких речей. Далее: "А знаешь ли ты, откуда проистекают твои страдания? Безусловно, нет, но зато я знаю. Ты сам в них виноват! Я знаю, что ты хотел от меня скрыть. И если ребенок не сделался совсем уж упрямым, он непременно расплачется и признает свою вину. Есть еще один способ заставить ребенка говорить правду. Я почерпнул его из собрания педагогических трактатов. Я обращаюсь к мальчику, страдающему эпилепсией: - Эй, Генрих, твои припадки меня очень тревожат. Не могу понять, в чем их причина. Можешь ты мне ответить? Генрих: - Нет, я тоже не знаю. (Конечно, он не знает, ведь во время припадка он теряет сознание.) Я: - Странно. Может быть, ты, перегревшись на солнышке, сразу выпил холодной воды? Генрих: - Нет, Вы же знаете, что я уже давно не хожу гулять самостоятельно, а только с Вами. Я: - Странно. Мне, правда, известна грустная история об одном двенадцатилетнем мальчике (Генриху столько же). Представляешь, он так же бился в судорогах, как и ты, и в конце концов умер. (Я описываю при этом внешность "другого мальчика", такую же как у Генриха.) У него были такие же припадки, как у тебя, кроме этого, ему казалось, что его кто-то щекочет. Генрих: - Боже мой! Но ведь я не умру? Ведь у меня такие же ощущения. Я: - Время от времени у него от щекотки захватывало дух. Гернрих: - У меня тоже так бывает. Разве Вы не видели? (По этой реплике видно, что ребенок действительно не понимает, в чем причина его страданий.) Я: - От щекотки он просто покатывался со смеха. Генрих: - Мне так страшно... Впору бежать от самого себя. (Этот смех воспитатель придумал, по-видимому, чтобы скрыть свои намерения. По-моему, этого ему делать не следовало бы. - Прим. П.Вильома.) Я: - Это продолжалось некоторое время, затем у него начался такой сильный припадок смеха, что он задохнулся и умер. (На протяжении всего разговора я сохраняю полнейшее спокойствие, мое лицо и жесты выражают дружеское участие.) — 48 —
|