|
Вставали мы всегда в шесть или шесть тридцать утра, не разговаривая, выстраивались в два ряда и шли в церковь, а затем таким же образом обратно (S.108). Почти все личные контакты были запрещены. Ни с кем нельзя было дружить, и даже нельзя было слишком часто друг с другом играть. Вообще-то, в определенной степени этот запрет можно было обойти, они ведь не могли за всеми уследить. Для них любая дружба таила в себе опасность, им казалось, что стоит кому-либо из нас обрести настоящего друга, как тот тут же полезет к нему в штаны. Повсюду им мерещился секс. Побоями можно заставить усвоить любую вещь, и потом ее уже из головы не выбьешь. И пусть многие говорят, что это не так, на самом деле это именно так. У меня до сих пор в голове прочно сидит многое из того, что я усвоил таким образом (S.111). Если кто-либо из нас совершал что-либо предосудительное, но не признавался в этом, отец Пютлиц заставлял весь класс бегать в школьном дворе по кругу до тех пор, пока кто-либо не падал в обморок. Он часто и со всеми подробностями рассказывал нам о массовом истреблении евреев в "Третьем рейхе" и даже показывал фотографии. Похоже, что эти рассказы доставляли ему удовольствие (S.118). Я также хорошо помню, что во время репетиций хора иногда он начинал молотить палкой всех подряд и бегал, как безумный, взад-вперед. Изо рта у него стекала иена. При битье палка часто ломалась" (S. 120). Человек, который всеми способами пытался предотвратить любые сексуальные контакты между его подопечными, не постеснялся затащить больного Юргена к себе в постель. "Он хотел получить обратно свой радиоприемник. Кровати стояли рядом на довольно значительном расстоянии друг от друга. И, хотя у меня была температура, я встал и принес ему радиоприемник. И тут он вдруг заявил: "Уж если ты здесь, иди ко мне". Я ни о чем таком не подумал. Какое-то время мы просто лежали рядом, потом он прижал меня к себе и сунул руку мне в штаны. Это было нечто новое, но я как-то даже не слишком удивился. Ведь по утрам на хорах, уж не помню, как часто, кажется раза четыре, а может и больше, он садился рядом и почти касался моих коротких штанов. В кровати он просунул руку в мои пижамные штаны и начал легонько поглаживать меня. Второй рукой он попытался массировать мой член, но эрекции не наступило, т.к. у меня была температура (S.120). Не помню точно его слова, но сказал он примерно следующее: если я кому-то проболтаюсь, он прикончит меня" (S.122). Может ли ребенок без посторонней помощи выйти из такой ситуации? Тем не менее Юрген рискнул убежать и окончательно убедился, что его положение безнадежно и что в этом мире он совершенно одинок. — 159 —
|