Величайшие загадки истории

Меры, принятые при перевозке в Экзиль и на пути из Экзиля на остров Святой Маргариты для Доже, являются логическим продолжением тех мер, которые принимались в Пинероле. Так, было запрещено всем, кроме Сен–Мара, разговаривать с узниками, и посему Доже принимали за маршала или «того выше», а губернатор был вынужден придумывать «небылицы» относительно Доже. В Экзиле Сен–Мар поостерегся изменить что?либо. Даже его лейтенант не имел права говорить с заключенным, «что исполнялось неукоснительно».

Стул, покрытый темной материей, на пути из Экзиля на остров Святой Маргариты был предназначен для того, чтобы помешать «кому?либо видеть или говорить с ним в дороге».

Когда Барбезье написал в первый раз Сен–Мару, его письмо касалось «заключенного, находящегося под Вашим надзором уже более двадцати лет». Бесспорно, речь шла о Доже. Именно о Доже была первая мысль нового министра.

Этим легко объясняется формулировка «ваш старый узник». Старый узник — именно тот человек, которого Сен–Мар охранял более двадцати лет.

Легенда о Человеке в Маске могла обрасти новыми подробностями только в связи с Доже. Не забудем также замечательной фразы Сен–Мара, датированной началом 1688 г., когда Доже был единственным из «пяти», кто находился на острове Святой Маргариты, когда до переезда Маттиоли на остров оставалось еще шесть лет: «Во всей провинции говорят, что мой узник — это г–н де Бофор, остальные считают его сыном покойного Кромвеля».

Поскольку мы знаем, что Доже не мог быть тем узником, который умер в 1694 г. — он не имел слуги, — можно не сомневаться, что именно он сопровождал Сен–Мара к месту нового назначения — в Бастилию.

И еще раз Сен–Мару были выданы те же предписания, что и всегда делалось применительно к Доже — только Доже: «…чтобы перевезти в Бастилию нашего старого узника, Вы примите все меры к тому, чтобы его никто не увидел и не узнал».

Когда Доже в 1703 г. скончался в Бастилии, он находился в заключении уже тридцать четыре года.

Какое преступление совершил Доже — неизвестно. Безусловно, оно должно было быть серьезным для того, чтобы повлечь за собой суровое обращение и тягостную изоляцию в течение стольких лет… Это неизвестное преступление сделало Доже значительным лицом. Оно сделало из него Человека в Маске.

Надо также подчеркнуть, что вина Доже увеличилась во время его заключения, когда он случайно оказался посвященным в тайны Фуке. Вспомним также признание Шамияра, о котором говорил Вольтер: «Это был человек, владеющий всеми тайнами Фуке».

Господин Монгредьен установил, что во время перевоза заключенного в Бастилию Лозун, госпожа Фуке и ее дети были еще живы. Этим вполне можно объяснить не оставлявшую министра в покое «необходимость, несмотря на то что прошло много времени, скрывать личность Доже, которого Лозун считал давно исчезнувшим».