|
Судя по исследованиям Страссмана, можно предположить, что чистый ДМТ, отделенный от прочих ингредиентов, настраивает наше сознание на совершенно иную длину волн. Во многом это подтверждается тем, что рассказывают представители целого ряда индейских племен, обитающих в джунглях Амазонки. Эти люди регулярно используют психоактивные нюхательные порошки, полученные из растений семейства вирола, в которых содержится высокая концентрация чистого ДМТ [350]. Мы уже говорили о том, что индейцы тукано часто употребляют аяуаску и с большим почтением относятся к этому напитку (смотри седьмую главу). Тем не менее, как сообщает антрополог Жерардо Рейчел-Долматофф, шаманы тукано считают порошок виролы, который они называют вихо, "наиболее важным средством, позволяющим установить контакт с потусторонней реальностью, чтобы испросить совета у обитающих там духов". Наиболее влиятельным из этих духов считается Вихо-махсе, собственник и владыка нюхательного порошка. Индейцы рассказывают, что домом ему служит Млечный Путь, откуда он неустанно наблюдает за поступками людей [351]. Я понимал, что вряд ли смогу достать синтезированный ДМТ того типа, который доктор Страссман использовал в своих лабораторных экспериментах. Однако я узнал, что порой на черном рынке можно купить это вещество в форме, пригодной для курения. Наконец, я мог достать смолу виролы, чтобы затем сделать из нее нюхательный порошок. В качестве еще одной альтернативы предлагался смоляной экстракт чистого ДМТ из коры австралийской акации, который можно было курить с помощью трубки. Разумеется, я мог бы при желании использовать и другие галлюциногены, однако это совершенно не входило в мои планы. Более того, после интенсивных экспериментов с аяуаской и ибогеном я не чувствовал ни малейшего желания начинать опыты с псилоцибином и ДМТ. По сути, я испытывал весьма двойственные чувства по отношению к галлюциногенам и тому воздействию, которое они способны оказать на мое сознание. Разумеется, я был искренне рад возможности хотя бы на время обрести то состояние сознания, которое делало меня особенно восприимчивым к духовным планам бытия. И я был рад тем неожиданным открытиям, которые даровало мне такое состояние сознания. И все же, подобно подавляющему большинству тех, кто на личном опыте познакомился с воздействием галлюциногенов, я чувствовал сильный страх перед их (или моей?) темной стороной, ставящей меня лицом к лицу с очень странными, а то и просто пугающими созданиями. Я боялся, что эти вещества смогут увлечь меня в своего рода духовную преисподнюю, откуда я уже не смогу вернуться в прежнем состоянии рассудка. И вряд ли эти страхи можно назвать безосновательными. Как сказал однажды антропологу Эдуардо Луне перуанский шаман дон Эмилио Андраде Гомез, при исследовании сверхъестественного человек должен сознательно ограничивать себя в стремлении обрести новые знания. И ему ни в коем случае не следует "действовать излишне усердно" [352]. — 120 —
|