|
чера, наблюдали повторившиеся чудеса в виде стуков по стеклу, по стене и все опять-таки в комнате жены, царапанье за ковром, около ее кровати, в то время, когда она спала. Но на этот раз, как нарочно, не было ни резких сту- ков, ни подбрасываний, но тем не менее и факт подтверждался, и мы были ра- ды, а доктор, воспользовавшись этим, сделал нам еще несколько пояснений, еще более убедивших нас, что это не чертовщина. Но, чтоб всетаки не оста- ваться под этим впечатлением, он посот ветовал на некоторое время уехать из дома в город. В продолжение II дней, прожитых нами там, по справкам от оставших- ся в доме на хуторе ни разу никто из них, ни днем ни ночью, не слыхал ни малейшего стука. Но представьте нащ ужас, когда по возвращении в дом 21 числа и по наступлении ночи, т. е. как только улеглась моя жена, - стук и бросание вещей в ее комнате возобновились снова; причем столовый ножик, ле- жащий на печке, с силою, после других вещей, был брошен в дверь, что заста- вило нас с этих пор прибирать уже все тяжеловесные вещи. Но перед открытием, сделанным нами в следующий вечер, т. е. на 24 число, все, прежде бывшее, положительно бледнеет. Именно в то время, когда жена уже легла спать и барабаненье около нее в стену началось, я ходил в другой комнате с своей дочуркой и напевал ей: "Я цыганка молодая...", тог- да жена моя и другие около нее, в том числе и мой добрый приятель, Лукьян Семенович Алексеев, просят меня продолжать этот мотив, так как оказывается, что барабаненье в стену отчетливо вто-. рит моему пению. Переменяю "цыган- ку" на "фигурантку", и мне вторят совершенно верно и этому мотиву. Чтобы убедиться в музыкальной способности этой вторящей или аккомпанирующей силы, Л. С. заводит протяжную казацкую песню: "Не ясные соколики...", и стук этот старается как можно тщательнее подделываться под протяжный тон песни: хотя заметно, что ему это очень трудно. Но как только переменяешь на более весе- лый мотив, то звуки пойдут гораздо резче и веселее. Наконец, жена взяла к себе на кровать ребенка, стук разом прекра- тился, и уже на все наши завывания и старания каким-нибудь образом вызвать его снова он молчал упорно до тех самых пор, пока уснувшего возле ^матери — 228 —
|