|
Примерно то же самое случилось и на сороковой день, когда я опять побывала на кладбище и потом вернулась с него домой... Летом того же года - новые беды. Три мои тети умерли как-то вдруг сразу, друг за другом в течение нескольких дней. Перед получением известия о смерти первой из них началось в моем доме нечто небывалое. На мою кровать карабкались вечером с пола вверх по одеялу какие-то огромные пауки, каких я раньше никогда не видывала. Я убивала их, конечно. Однако когда ложилась спать, невесть откуда взявшийся огромный паук спускался с потолка на паутинной нити прямо мне на голову! Было очень неприятно... Потом пауки куда-то исчезли. И вновь появились в доме накануне смерти второй моей тети... То же самое случилось и перед смертью третьей тети". ВЕНЧАЛЬНОЕ ПЛАТЬЕ История, которая будет пересказана сейчас, была опубликована в одном русском журнале в начале нашего века. Ее автор сообщает: «Я учился в университете стипендиатом, как нуждающийся. Моя мать имела много детей. Жили мы крайне бедно. После окончания университета меня загнали, как говорится, в медвежий угол — отрабатывать стипендию, в местность, где свирепствовал сыпной тиф. В это время смертельно заболела моя мать. Я получил телеграмму об этом, но меня не отпустили домой. У постели умирающей сидела почти все время моя старшая сестра Таня, которая была уже невестой. Мать обратилась к ней с просьбой: — Танечка, похорони меня, родная, в моем венчальном платье. Оно — освящённое. В нем я венчалась в церкви. В нем же и в гроб хочу лечь. Дочь зарыдала: — Мамочка, не умирайте! Я — невеста, а у нас еще столько малых сестер и братьев. — Такова воля Божья. Не горюй. Господь поможет. Исполни же мою просьбу о платье. — Не сомневайтесь, все исполню, как вы сказали. Через несколько дней мамаша скончалась. Мне опять прислали телеграмму. Но из-за усилившейся эпидемии сыпного тифа меня, как врача и бывшего стипендиата, снова не отпустили домой. Я попал в родной дом только через два месяца. Иду по нашему садику. Лето. Солнце светит. Два часа дня. Иду и думаю: как-то Таня справляется с хозяйством, слушаются ли ее младшие? О покойной мамаше я даже и не думал в те минуты. Вдруг вижу — навстречу мне по дорожке идет моя мать. Что это — галлюцинация? Иллюзия? Я хлопнул себя по лбу. Нет, живая. И приближается ко мне. Остался между нами один шаг, я остановился в изумлении, а мамаша заговорила: — Сережа... — Позвольте, мамаша! Вы же умерли! — Это ничего не значит, Сережа. Я теперь более жива, нежели тогда, когда была с вами... Я не просто так к тебе явилась. Господь разрешил мне это. Мне жаль Таню. Не исполнила она моего последнего желания, хотя и обещала исполнить. Не похоронила меня в моем венчальном платье. Жаль ей стало его. Я боюсь за ее душу. Скажи, Сереженька, чтобы сегодня же это платье было отдано нищему. — 239 —
|