Иные миры

Можно предположить, что совершенно не обязательно, чтобы такая сущность, поселившаяся в человеке, проявляла свое присутствие столь явным образом. И действительно, в большинстве случаев этого не происходит и ни сам человек, ни его близкие могут и не догадываться о таком симбиозе. Приведу в этой связи случай, свидетельницей которого оказалась сестра Е. П. Блаватской, В. П. Желиховская.

События, о которых рассказывает она, происходили в селе Войсковица, под Гатчиной, близ имения дяди ее мужа. Николая Федоровича Кандалинцева. "Семья его, - повествует Желиховская, - состояла из троих детей: сына Николая - шестнадцати лет, дочери - четырнадцати лет и Лидии - хорошенькой десятилетней девочки. С ними жила еще родная сестра Н. Ф., Аграфена Федоровна Веревкина - старушка, заменившая мать рано осиротевшим племянникам. Николая видели редко. Это был очень бледный, слабый, вечно больной мальчик, безуспешно прошедший через руки чуть ли не всех столичных докторов.

Муж мой почти каждое утро до обеда уезжал с дядей в Петербург. Он не служил, а занимался частными делами. Николай же Федорович был уездным предводителем дворянства.

Однажды Николушка, как звали его в семье, не вышел к обеду. Он заболел сильнее... Я не расспрашивала о роде его болезни, но знала из разговоров, что она какая-то странная, нервная, не поддававшаяся никакому диагнозу, что именно и сбивало с толку медиков.

Пытаясь хоть чем-то помочь больному, отец несколько раз приглашал к нему магнетизёра, как говорили тогда, князя Долгорукого, который провел с ним несколько сеансов.

Было решено, что, если к вечеру Николушке не будет легче, князю Алексею Долгорукому телеграфируют и попросят его окончательно взять на себя лечение больного.

В вечеру Коле стало хуже. Телеграмму послали и распорядились, чтобы к утреннему поезду была послана за князем коляска.

Признаюсь, я с нетерпением и большим любопытством стала ожидать приезда известного магнетизера. Я много слышала о нем, но никак не надеялась увидеть его самого, а тем более видеть его магнетические сеансы.

Утром я пила чай с Аграфеной Федоровной, когда доложили о приезде князя Долгорукова и сам он вошел к нам на балкон. Наружность его поразила меня. Он был небольшого роста, очень смуглый и некрасивый, с огромными черными глазами навыкате; чрезвычайно живой и подвижный в речах и манерах, он с первого разу не производил приятного впечатления. Только поговорив с ним подолее, впечатление это исчезало и у многих нередко заменялось чувством безотчетной симпатии. Во взгляде его было что-то необъяснимое: он и притягивал к себе, и пугал. Мало кто мог переносить этот взгляд. Князь сознавал свою силу и забавлялся ею иногда, как ребенок.