|
над ввалившимся животом торчали ребра... "Бедная моя, - сказала я, - у кого ты просишь? У такой же несчастной, никому не нужной старухи, как и ты. Посмотри, сколько вокруг людей, которые 355 могут тебя накормить. Иди к ним". Но собака, к^к будто не слыша моих слов, плелась за мной до самого дома. И у подъезда сердце мое не выдержан). Я не смогла закрыть перед ней дверь, не накорми г. Отломив кусок хлеба и попрощавшись с мечтоН о двух мясных днях, я протянула ей одну из дру\ только что купленных сарделек. Собака съела и то и другое. Взяла из рук вежливо, без голодной жадности, но проглотила мгновенно. Я вошла в дом. Выглянула в окно. Ее уже не было. На следующий день я вышла из дома и увидс.1Л вчерашнюю несчастную собаку. Она сидела неда.к'- ко от подъезда, без интереса пропуская всех входящих и выходящих, но сразу поднялась и подошла, как только увидела меня. Я снова заговорила с ней. Но она, не обращая внимания на мои слова, стала настойчиво подталкивать меня к углу дома, за которым находилась дверь в мусоросборник. Когда я попыталась оказать сопротивление, она, заворчав, аккуратно взяла зубами край моего плаща и не сильно, но настойчиво потянула за него. Я испугалась, что старенький плащ разорвется, и уступила. Затащив меня в угол, собака отпустила мой пдащ и подбежала к пустой упаковке из-под молока, валявшейся вместе с другим плохо убранным мусором перед дверью мусоросборника. Ничего не понимая, я проследила взглядом за ее манипуляциями. Собака толкнула носом пустую молочную тару. Под ней лежала 50-рублевая купюра. Глядя мне в глаза в упор, собака впервые подала голос, слабо и хрипло тявкнув. Я наклонилась и подняла деньги. Для меня это был целый клад. пообеша-'ia Растерянно сказав ей, как человеку, "спасибо", я погладила подставленную мне для ласки голову"Ну, пойдем, я куплю нам с тобой еды", - сказала я. Радостно виляя хвостом, она пошла за мной к — 298 —
|