|
Из письма Галкиной Г. В., г. Москва Пришелец Цезарь - он и есть Цезарь. Огромный, пушистый, гордый кот. Смысл своего имени он уловил, что называется, "с пеленок". Других котов считал низким сословием и давал им это почувствовать. Наблюдая за ним, я временами чувствовал, как мурашки пробегают по спине от мысли: "Да кот ли это вообще?" Приходили мысли и о перевоплощениях в новой жизни, и об инопланетянах, и о жителях параллельных пространств, а чаще всего о всякой нечисти - да простит меня Цезарь! Поведение его ничем не отличалось от человеческого. К примеру, я неоднократно пытался, играя на" его гастрономических слабостях, вынудить его поднять лакомство с пола. Заметил я за ним эп), снобизм случайно. Уронил как-то, протягивая ему. кусочек мяса на пол, а Цезарь даже не глянул на него, стал ждать следующий. Я подвинул кота к мясу и, надавив на шею, попытался показать ему, где ле^нт любимая еда. Однако уже на уровне двух сантиметров от носа Цезаря до кусочк а почувствовал значительное сопротивление. Кот вывернулся из-под руки, укоризненно посмотрел на меня, брезгливо отряхнул лапы и отошел. И как я его ни заманивал, гордо отказался подойти. Ел он исключительно из тарелки. Никакие "кошачьи миски" не признавал. Причем тарелка должна была быть идеально чистой. Никогда ничего не клянчил. Наоборот, к своей тарелке подходил только после устного приглашения. Спал только на своей подушке и требовал, чтобы ее регулярно чистили. Орал сначала вежливо, потом сердито, если подушка была даже в его собственном пуху. Казалось, он никого, кроме себя, не любил. Не раз я заставал его перед зеркалом откровенно любующимся на себя. Других животных игнорировал, но никогда не поворачивался спиной к опасности. Все его четвероногие собратья откровенно побаивались Цезаря. Злобного соседского пса Рэма, грозу всех дворовых кошек, хозяин вынужден был тащить что есть сил за поводок, а тот упирался четырьмя лапами, боясь — 295 —
|