Год за годом

Не будем придираться к мелочам, но отметим, однако, ошибки корректуры, а может быть, неопытного бюро проверки молодой "независимой еженедельной газеты". Так называемое "мегрельское дело" вошло в историю как дело мингрельское - о нем достаточно подробно говорилось на заседании партийного Олимпа в 1953 году, стенограмма которого опубликована. "Министра госбезопасности Игнатова" Лаврентий Павлович не мог "раскритиковать" хотя бы по двум причинам: Николай Игнатов подвизался тогда в должности секретаря ЦК, а Семен Игнатьев, которого мемуарист, видимо, имеет в виду, к тому времени уже был изгнан из лубянского кабинета и отправился в "глубинку" отбывать почетную партийную ссылку. Не было и Министерства госбезопасности: папа мемуариста успел слить два министерства в одно и создать на короткое время мощное МВД, как в былые славные времена. Ему не было, кстати, нужды "раскритиковывать" опального министра в июле 1953 г., поскольку он уже это сделал 3 апреля того же года, в результате чего на следующий дань мир и облетела сенсационная новость об освобождении и реабилитации "врачей-убийц". Борис Ванников был наркомом (не министром) вооружений в 1939 - 1941 гг., а в то время, о котором повествует мемуарист, трудился в Совмине. Летчик-испытатель Сергей Анохин был Героем Советского Союза не дважды, а единожды... Не ручаюсь, что я перечислил все "опечатки", но для крохотного эссе строк на шестьдесят даже этих, пожалуй, немало.

Не будем, однако, слишком придирчивы. Важнее суть. А суть такова, что рассказ г-на Гегечкори при всей своей вздорности весьма симптоматичен. Он свидетельствует о том, как велика жажда реанимировать кровавые тени.

Обстоятельства ареста Лаврентия Берии хорошо известны по многочисленным и бесспорным свидетельствам участников этой операции, которые расходятся лишь в определении степени своего личного участия и личных заслуг. Эти свидетельства, кстати, совпадают и с теми изустными рассказами, которые ходили по Москве сразу же после падения всесильного палача. Никаких боев на улице Качалова не было - уж что-что, а бои не утаишь, о них бы сразу узнала вся Москва. Да и весь мир... Кстати, был бы действительно бой, не известно, кто бы в нем одержал победу.

Суд над Берией и его командой (Деканозов, Кобулов и прочие), безусловно, состоялся. И в отличие от многих других, ему подобных, как раз и" был фарсом. Не знаю, хорошо ли был освещен "зал", где он проходил, но то, что Берия давал пространнейшие показания, это бесспорно. Они занимают много томов и до сих пор служат источником важной информации о преступлениях сталинщины, даже независимо от того, точны ли они или, как обычно, полны лжи, недомолвок и передержек. Николай Михайлов - правда, не в качестве секретаря ЦК ВЛКСМ, а первого секретаря МК КПСС - действительно входил в состав суда, но воспоминаний на этот счет не оставил. А единственный здравствующий доныне член Специального судебного присутствия М. И. Кучава, возглавлявший тогда грузинские профсоюзы, воспроизвел недавно всю обстановку суда и его процедуру, не оставив, пожалуй, никому никаких надежд повстречать Лаврентия Павловича на улицах Буэнос-Айреса. Да и мама мемуариста, Нина Теймуразовна, охотно дающая интервью журналистам, ни разу не обмолвилась о том, что в пятьдесят третьем она, оказывается, не овдовела.