|
Существующие общественные парадигмы мира, по существу, носят реактивный характер, поскольку касаются отдельных ситуаций, в которых конфликт уже возник, или надвигается. Поэтому основные заботы связаны с национальной безопасностью, сокращением вооружений и разрешением конфликтных ситуаций; все это — ответные, ситуативные меры для достижения мира. Мы на протяжении тысячелетий пытались обеспечивать мир такими способами, и это до сих пор не помогало. Ситуативный подход к сохранению мира неразрывно связан с материалистическим и дуалистическим мировоззрением, с давних пор преобладающим в наших представлениях о самих себе. Сегодня, когда наш образ самих себя все в большей степени определяется научным реализмом, эта точка зрения превратилась в узость взглядов. Социобиология (современный вариант социального дарвинизма) изображает нас машинами для передачи «эгоистичного гена»[75] — отдельными сущностями, соперничающими друг с другом за выживание. Согласно этой точке зрения, наши судьбы и поведение управляются детерминистическими законами физики и генетики и обусловливанием со стороны окружающей среды. Социобиология представляет собой по самой своей сути циничное соединение идей из классической физики, теории эволюции Дарвина, молекулярной биологии и поведенческой психологии[76]. Социобиологическая точка зрения на человеческий род противоположна идее мира в фундаментальном смысле. В социобиологии не находится места миру как всеобщему братству между людьми, миру как сотрудничеству, идущему от сердца, миру как альтруизму и состраданию по отношению ко всем людям, независимо от расы, цвета кожи и вероисповедания. Согласно этой точке зрения, лучшее, на что мы можем надеяться, — это ситуативная этика, прагматическое и юридическое сдерживание насилия и временные перемирия в наших соперничающих и конфликтных программах, направленных на победу и выживание. В идеалистической парадигме, предлагаемой в этой книге, мы начинаем не с таких вопросов, как: «Почему в мире так много конфликтов?», «Почему народы Ближнего Востока не могут научиться уживаться друг с другом?», «Почему индуисты и мусульмане постоянно борются за власть?» и «Почему западные государства продают смертоносное оружие развивающимся странам?». Вместо этого мы спрашиваем: «Что создает движение сознания, порождающее все эти конфликты в мире?», «Есть ли в сознании какие-нибудь компенсирующие побуждения?». Иными словами, мы ищем упреждающий, фундаментальный поход к сохранению мира, включающий в себе все части целого. Как отдельные люди, мы начинаем принимать на себя ответственность за эти более крупные движения сознания. Мы — это мир, и потому мы начинаем принимать на себя ответственность за мир. Первый шаг к принятию этой ответственности состоит в понимании, для начала — интеллектуальном, позиций других по отношению к нам как отдельным людям. В этом отношении важные освободительные движения в сознании действительно начинают компенсировать (по крайней мере, частично) прежние бесплодные побуждения к насилию. — 169 —
|