|
Позднее, вечером, мы с Джоэлом затеяли разговор о Реальности. Я подробно излагал ему свои идеи о сознании, вытекающие из квантовой теории, с точки зрения теории квантового изменения. Джоэл внимательно выслушал меня и спросил: «Ладно, и что дальше?» «Ну, я не уверен, что понимаю, каким образом сознание проявляется в уме-мозге, — сказал я, признаваясь в своей борьбе с идеей, что сознание, так или иначе, должно быть эпифеноменом мозговых процессов. — Мне кажется, я понимаю сознание, но...» «Можно ли понимать сознание?» — перебил меня Джоэл. «Конечно, можно. Я рассказывал тебе о том, как наше сознательное наблюдение, сознание, коллапсирует квантовую волну...» Я был готов повторить всю теорию. Но Джоэл остановил меня: «Тогда существует ли мозг наблюдателя раньше сознания, или же сознание существует раньше мозга ?» Я увидел ловушку в его вопросе. «Я говорю о сознании, как о субъекте нашего опыта». «Сознание существует до опыта. У него нет ни объекта, ни субъекта». «Конечно, так говорит классический мистицизм, но на моем языке ты говоришь о неком нелокальном аспекте сознания». Но Джоэла не отвлекла моя терминология. «Твои научные шоры препятствуют твоему пониманию. Из-за них ты веришь, что наука способна понять сознание, что оно возникает в мозге и представляет собой эпифеномен. Прислушайся к тому, что говорят мистики. Сознание первично и безусловно. Оно — все что есть. Нет ничего, кроме Бога». Эта последняя фраза оказала на меня действие, которое невозможно описать словами. Я лишь могу сказать, что она вызвала внезапную смену перспективы — завеса поднялась. Здесь был ответ, который я искал, и, в то же самое время, знал с самого начала. Когда все остальные отправились спать, оставив меня с моими раздумьями, я вышел из дома. Ночной воздух был холодным, но я этого не замечал. Небо было таким туманным, что я едва мог видеть несколько звезд. Но в моем воображении оно стало сияющим небом моего детства, и внезапно я мог видеть Млечный Путь. Один поэт из Индии, где я родился, представлял, что Млечный Путь отмечает границу небесного и земного. В квантовой нелокальности трансцендентные небеса — царство Божие — находится повсюду. «Но человек его не видит», — сетовал Иисус. Мы не видим его потому, что мы так очарованы опытом, нашими мелодрамами, нашими попытками предсказывать и контролировать, понимать и манипулировать с рациональных позиций. В своих усилиях мы упускаем из виду одну простую вещь — простую истину, что все это — Бог; на языке мистиков это означает, что все сущее — сознание. Физика объясняет феномены, но сознание — это не феномен; напротив, все остальное представляет собой феномены в сознании. Я тщетно искал в науке описания сознания; вместо этого мне и всем остальным следует искать описания науки в сознании. Мы должны развивать науку, совместимую с сознанием, нашим первичным опытом. Чтобы открыть истину, мне придется совершить квантовый скачок за пределы общепринятой физики; мне придется формулировать физику, основанную на сознании как структурном элементе всего сущего. Это трудная задача, но я только что увидел проблеск решения. Поэтому она также должна быть простой — не требующей усилий сменой перспективы. У меня в ушах ободряюще отдавались слова Кришнамурти: оно должно приходить. Я слегка дрожал, и Млечный Путь моего воображения медленно угасал. — 167 —
|