Когда невозможное возможно. Приключения в необычных реальностях

Секретарь Пола дал мне номер телефона брата, который в это время был в гостинице в Берлине. Я должен был решить, стоит ли мне ехать в Гармиш-Партенкирхен; на конференции ожидалось более 700 участников, и мои лекция и семинар были одним из ключевых пунктов. После некоторого колебания мы с Полом решили, что я выполню свое обещание, в то время как Пол отправится в Прагу и сделает все необходимое для погребе­ния. А я задержусь в Праге после похорон и тоже сделаю все, что требуется. Пол должен был уехать на следующий день после по­хорон, поскольку его ждали срочные дела в Канаде.

Я прочел свою лекцию и провел семинар по смерти и умира­нию на конференции в Гармиш-Партенкирхене. В тот вечер не было прямого рейса из Мюнхена в Прагу, и я вынужден был вос­пользоваться ночным поездом. Я прибыл в Прагу утром, после ночи, проведенной в купе железнодорожного вагона и на такси добрался до кладбища. На заупокойной службе я мог в послед­ний раз увидеть свою мать, перед тем как ее тело будет кремиро­вано. Во второй половине дня прошли поминки, на которых присутствовали наши родственники, друзья и знакомые — мы делились воспоминаниями и рассказывали истории о моей ма­тери.

Следующие четыре дня, с помощью Кристины, которая к тому времени прилетела из Калифорнии, я выполнял печаль­ную обязанность, разбирая вещи матери и решая, что с ними делать. Это было для меня время воспоминаний и глубокой пе­чали. Пережив войну, мама была совершенно не способна изба­виться даже от тех вещей, которые стали бесполезны. Ее квар­тира была заполнена огромным количеством одежды, шляп, ко­шельков и сумочек, украшений и других свидетельств различ­ных периодов ее жизни. Многие из них для меня имели свой особый запах и ассоциировались с какими-либо воспоминани­ями, поэтому необходимость разбирать их была связана с боль­шим количеством эмоциональных потерь, и я чувствовал, что закончилась целая эра.

Когда я позднее обсуждал с Полом эту невероятную цепочку совпадений, он добавил к этой и без того богатой мозаике еще один интересный фрагмент. Как я уже говорил выше, в тот мо­мент, когда наша мать умерла, я находился в Мюнхене, а Пол — в Берлине. С тех самых пор, когда мы эмигрировали из Чехос­ловакии, это был второй случай за 25 лет, когда мы оба, и при­том одновременно, находились в Европе. Случилось так, что в день смерти матери Пол представлял в Берлине данные о смерт­ности маниакально-депрессивных пациентов, работу, за кото­рую позднее его группа получит премию Американского обще­ства суицидологии в Нью-Йорке.