|
Еще с отроческих лет, когда я бывал предоставлен самому себя, у меня часто случался своеобразный транс наяву. Как правило, это происходило, когда я два или три раза повторял себе в уме свое собственное имя, пока вдруг, как бы от глубины сознания собственной индивидуальности, сама индивидуальность не растворялась и не угасала в безграничном бытии; и это было не спутанное или помраченное, но в высшей степени ясное и уверенное состояние... абсолютно невыразимое, где смерть была чем-то невозможным и почти смешным, и утрата личности (случись такое) казалась не исчезновением, а единственно подлинной жизнью.
Альфред, лорд Теннисом
Пятница, 2 мая
Солнечный свет играет в каплях дождя, превращая их в цветные бриллианты, которые взрываются энергией, падая на землю. Временами мне кажется, что, падая, они разговаривают друг с другом, но затем я снова прихожу в себя.
В «Оке Духа» я впервые после «Трансформаций сознания» мог охватить области психологии развития и духовности, приведя свою работу в соответствие с современными данными (и сопоставив ее со многими новыми и важными достижениями других исследователей). Кроме того, это была возможность более открыто написать о моей собственной духовной жизни и еще раз попытаться передать сияние всегда-уже наличной истины. В книгу также вошли главы по философии, антропологии, эпистемологии, медитации и феминизму, рассматриваемых с интегральной точки зрения. И наконец, я написал пространное эссе об искусстве и его интерпретации, которое, пожалуй, больше всего нравится мне из всех моих сочинений. Его происхождение довольно интересно.
В течение некоторого времени я занимался «герменевтикой» — искусством и наукой истолкования или того, как мы обнаруживаем смысл высказывания, смысл сновидения, приснившегося нам прошлой ночью, смысл математики, произведения искусства, пьесы, кинофильма или вообще чего угодно. Даже в данный момент можно задаться вопросом: что означает эта фраза? Что такое герменевтика? И в этом нелегко разобраться. В нашу способность понимать вообще какой бы то ни было смысл — и, значит, понимать жизнь, или Бога, или литературу, или даже друг друга — входит поразительное количество факторов. Я нашел, или думал, что нашел, способ объединения обозначающего (письменного слова), обозначаемого (его внутренний смысл), синтаксиса (его формальных правил) и семантики (его оснований в культуре) в интегральное представление о символическом значении и истолковании[*]. Кроме того, это вело к определенным конкретным выводам в отношении искусства и его интерпретации.
— 72 —
|