|
«Да, и это означает, что ребенок перешел от эгоцентрической способности к социоцентрической — от «я» к «мы» — от нарциссизма к социальному участию, к принятию роли других и к включению других в свою орбиту. Это огромное преобразование в сознании, известное также, как переход от доконвенционалъного к конвенциональному осознанию. И наконец, затем, примерно в подростковом возрасте, происходит переход от конвенционального к постконвенциональному осознанию, означающий, что осознание более не замкнуто и не ограничено группой, племенем или нацией, а раскрывается к универсальному, глобальному, мироцентрическому осознанию, когда ко всем людям относятся честно и справедливо, вне зависимости от расы, пола, религии или убеждений. И как ты знаешь, в моей системе это глобальное мироцентрическое осознание служит вратами к подлинно духовным состояниям». «Да, — говорит Тони, — но как все это применимо к Алмазному Подходу?» «Ну, если воспользоваться твоим примером, Алмазный Поход путает доконвенциональную, нарциссическую, эгоцентрическую радость с постконвенциональной, мироцентрической, духовной радостью. Он смешивает «до» и «пост». «Но в чем именно состоит различие?» — спрашивает Тони. «Радость не бывает духовной, если только она не может принимать во внимание радость других людей. Радость, ограниченная исключительно твоим собственным эго, может быть радостью, но это вовсе не духовная радость или сущность радости или что-либо в этом роде. Она сосредоточена на себе, поглощена собой, прославляет себя, и если кто-то так представляет себе Дух, то он глубоко заблуждается». «Таким образом, радость должна — что? — развиваться в более высокие формы?» «Да, верно. Подобно большинству черт характера, радость эволюционирует — от доконвенциональных к конвенциональным, постконвенциональным и духовным формам». «И как выглядела бы радость на конвенциональном уровне?» «В большинстве случаев, когда человек счастлив, ему не бывает по-настоящему радостно, пока он не может с кем-нибудь разделить свое счастье, особенно с близким человеком — партнером или другом. Это не просто «моя», а «наша» радость — не эгоцентрическая, а социоцентрическая. Ты не счастлив, если счастлив только ты, ты хочешь, чтобы твои друзья и семья были счастливы, и ты страдаешь, если это не так. По существу, если на этом уровне твоя радость остается замкнутой на себя, это, вероятно, какая-то глубокая патология». «А радость на постконвенциональном уровне?» «По мере того как твое сознание растет и эволюционирует в глобальные и мироцентрические модусы, ты больше не можешь быть по-настоящему счастлив, по меньшей мере не думая о том, чтобы распространить эти счастье и радость на всех других. Ты становишься идеалистом в наилучшем смысле этого слова, желая избавить от страдания и сделать счастливыми всех людей — а не только своих друзей, свою семью, свое племя, своих единоверцев, свой народ (все социоцентрические и этноцентрические ценности), — всех людей, независимо от национальности, пола или вероисповедания. Ты, по крайней мере, в какой-то степени сознаешь, что не можешь быть глубоко и по-настоящему счастлив, если кто-то где-то страдает. Твое осознание начинает беспокоить мысль о страданиях других — сперва понемногу, потом все больше — мучительная мысль, которая портит твой праздник и не дает тебе радоваться, — и ты начинаешь действовать, в меру своего побуждения и в соответствии с имеющимися у тебя способностями и ресурсами, ради того, чтобы улучшить долю всего человечества. Твое счастье не может быть подлинным счастьем, если только ты не можешь разделить свою радость со всеми другими людьми». — 136 —
|