|
Конечно, еще существует фундаментальная научная проблема— быть может, самая фундаментальная проблема нашего времени — касающаяся взаимосвязи опыта с нейронами и их сетями. Однако значительная часть ее очарования как «проблемы» может происходить от ее исторического смешения с нашей обыденной диалектикой и борьбой категорий «самости» и «другого». Пока что нельзя дать точный ответ на вопрос о том, в какой степени текущие теории разума и мозга отражают метафизические ухищрения, которые стремятся возвысить страдающую манией величия самость над обществом, или могущественное либо безличное общество — над отдельным человеком. На совершенно ином уровне анализа Хайдеггер в своем труде «Бытие и время» (1927) и вышедшей вместе с ним работе «Основные проблемы феноменологии» (1982) стремился показать, что любая Что такое сознание? 57 будущая феноменология сознания — с ее претензиями на определяющую, создающую мир интенциональность — просто не может быть отделена от более первичного бытия-в-мире, будучи всего лишь одним его ошибочно формализованным аспектом. Хайдеггер стремится ослабить традиционную дихотомию субъекта и объекта, с точки зрения которой мы все приучены думать. В современном мышлении «мир» становится чем-то все в большей степени физическим, объективным и измеримым. Поэтому достоинство более ранней феноменологии сознания Гуссерля отчасти состояло в привлечении внимания к примату нашего живого присутствия в мире, данном нам в опыте. Однако такое сознание все еще неправильно ассоциировалось с чем-то «внутренним» и «субъективным». При таком понимании возникала опасность, что наше бытие-в-мире останется чем-то эфемерным и нереальным. Если и субъективность, и объективность в равной мере даны нам через посредство нашего символического модуса «здесь-бытия» (Dasein), то: «Интенциональность ни объективна, ни субъективна... Dasein... уже непосредственно пребывает среди вещей. Для Dasein нет ничего внешнего, а потому абсурдно говорить и о внутреннем» (Heidegger, 1982, стр. 65-66). «Сознание» имеет столь же дезориентирующие ассоциации с миро-создающей субъективностью, или эпифеноменальным несводимым остатком. Согласно Хайдеггеру, оно возникает лишь с рождением наших объективных наук, основанных на примате «материи», которая считается каким-то образом существующей вне качественного рисунка нашего опыта. В нашей объективности все, что «имеет значение»*, включая людей, становится какой-то разновидностью «продукта» или «товара». Эта объективность породила мир, который надлежит познавать субъекту, каким-то образом стоящему вне его. Как ни парадоксально, субъективность создается представлением о внешней объективности во многом так же, как, по словам Рудольфа Арнхейма (Arnheim, 1974), иллюзия перспективы в натуралистической живописи создает «уникальную» позицию наблюдения, занимаемую удаленным зрителем. Наше понятие сознания, как субъективного и внутреннего, возникает вместе с общественным строем, который возводит в идеал все более незави- — 39 —
|