|
Уже после выхода английского издания этой книги, компьютерные нейрофизиологические исследования* испытуемых с фо-немно-цветовой синестезией (Paulesu, 1995), а также нормальных испытуемых в задачах на межмодальное сопоставление (Calvert, 2001) показали участие в этих процессах «третичных» зон, расположенных на стыках фронтальных, височных и затылочно-теменных областей, в то время как Маттингли (Mattingly, 2002) считает необходимым участие новой коры для индуцирования синестезии в лабораторных условиях. Таким образом, современные исследования мозга убедительно подтверждают предлагаемую здесь семантическую модель синестезии, а также, по существу, идентичную теорию, которую независимо выдвинул Рамачандран (Ramachandran, Journal of Conscious Studies, 2001). Безусловно, существует возможность, пусть и выходящая за пределы теоретической экономности, что более примитивная матрица, основывающаяся на двигательной реакции, повторно утилизируется на символическом уровне и таким образом участвует в иерархической интеграции чувств. Однако возникновение как сложных, так и простых синестезий в качестве эксплицитных форм * Такие исследования проводятся с помощью компьютеризированного энцефалографа, позволяющего получать на экране «изображение» мозга, которое строится на основании данных электрической активности в различных отведениях с поверхности кожи головы. — Прим. пер. 248 Образные основы сознания сознания, наполненных ощущаемым смыслом, может быть присуще только человеку. Более высокоразвитые формы всегда управляются как своими собственными эмерджентными возможностями, так и шаблонами, существовавшими до них, но это не означает их сводимости к этим шаблонам. Феноменология полного спектра синестезий и их неуловимого слияния в неосязаемую, неопределимую «таковость» нашего сознания здесь и теперь демонстрирует прямую экстериоризацию внутренней организации презентативно-го самосознания. Межмодальные слияния в геометро-динамических паттернах образов и жестов Здесь мы более непосредственно обращаемся к «сложным синестезиям», которые, судя по всему, лежат в основе физиогномически выразительных образов и жестов, равно как и презентативных состояний. Сама геометро-динамическая природа форм, сливающихся в этих феноменах, говорит об иерархической интеграции, а не о какой-либо повторной утилизации более примитивной общей матрицы чувств. Мы начнем с исследований Вернера и Каштана (Werner & Kaplan, 1963), выявивших физиономические выражения, связанные с образными описаниями эмоций, символизма звуков и даже структуры предложений. Их ученик Иритани исследовал межмодальные свойства тридцати пяти бессмысленных слов и обнаружил 75% совпадений мнения испытуемых, приписывавших этим словам значения в различных чувственных и аффективных размерностях. Например, слова zeca и taki испытуемые определяли как маленькие, угловатые, яркие, движущиеся и веселые, тогда как слова voag и huoh они называли большими, округлыми, темными, неподвижными и грустными. Якобсон и Уог (Jakobson & Waugh, 1987) сходным образом описывали такие символы в звуках как ключевые элементы лингвистического значения, относительно подавляемые в обычном употреблении языка и возникающие в качестве самостоятельных единиц в поэзии и спонтанном языковом творчестве маленьких детей. Мэри Фостер (Foster, 1980) расширила значение этих согласований между звуками и выразительными зрительно-прост- — 172 —
|