|
Я решил поспать, пока будем плыть по Телецкому озеру, потому что эти два факта меня насторожили. Я по детски мудро решил: «Посплю, – может все пройдет». Я еще не знал, на что согласился, решив сделать тренинг «Путешествие в Дхарму». Когда я проснулся, мы уже подъезжали к кордону Кокши. Нас встречали какие-то чрезвычайно странные люди: один всерьез сказал сразу «Хау» - он был длинноволос и благостен. Второй оказался очень мускулистым, седобородым и седовласым. Они сразу начали во всем нам помогать. Мне это показалось несколько необычным. Но после сна я был предельно прагматичен и скептичен: меня интересовало, где будет собираться группа, и где я буду жить. Первое мы реализовали достаточно быстро – была поставлена палатка на сорок «койко-мест» (есть такое понятие в армии). Это было групповое мужское действие. В самом конце выяснилось, что мы установили палатку шиворот-навыворот, но была надежда, что дождя не будет. В конце концов, закрытое пространство для группы было обеспечено. Когда я обнаружил место для своей жизни, меня посетило огорчение. Выяснилось, что это – летняя светелка, очень похожая на маленькую деревянную часовенку, где нет места для сна, а только для колено преклонной молитвы. Я понял, что мне нужно будет спать в спальнике на полу, что нет ни душа, ни туалета, ни зеркала, ни всех тех приятных и потому не замечаемых вещей в обыденной жизни, которые вдруг стали очень важными. И еще я понял, что буду спать не один: в углу слева в картонном ящике копошились пятеро совсем маленьких котят и с ними невротичная мама. В первую ночь нас было семеро. И я не переставал удивляться мистике чисел. Семь я всегда считал мистическим числом. В числе семь мне грезилась гармония. Той ночью меня больше всего согревала мысль о том, что из этих семерых я был единственным, кто пробудился: остальные спали, и сон их был глубок. Этот сон они называли жизнью. Я слышал из своего спальника, как копошились мои остальные: четверо братьев и двое сестер. Кто-то пищал громче, кто-то уже совсем смирился со своей коробкой и бледными сливками своей матери жизни. Горная река глухо ревела рядом. О чем – я не знал. Еще не знал... не умел слушать. Я засыпал и вспоминал, как провел представление группы. Многие лица были мне знакомы. Остальные – понятны. Это приносило удовлетворение. Я был доволен днем. Даже тем, какое ритуальное место мы построили. Я уже понимал, что это место невозможное, что мне это не повторить и, это где-то что-то тайное, неисповедимое, как древняя криптограмма. — 5 —
|