|
Все чувства остаются со мной надолго, как и ощущение, что при необходимости огонь - мой друг. Я прошел по огненной дорожке три раза. Ощущение силы огня осталось со мной на всю жизнь». Прошли все тридцать три. Буйство, энергия и веселое торжество превозмогания себя в конце прорвались в танец на углях под «музыку», которую тут же мы добывали из ночной темноты с Пашей Тарасенко. Я бил в шаманский бубен, он что-то делал на варгане, но все в такт, в ритм. Ве-се-ло! Эх, товарищи, если бы вы были на том пире жизни! День пятый. Я проснулся рано, около семи часов утра. Солнце било в стекла, а живое уже звенело за окном, а на душе была тоска – непонятная, беспричинная, сосущая, будто открылась старая рана. «Усну - и все пройдет», - подумал я. Не уснул, и ничего не прошло. Как всегда, спустился к Кокши и сел в привычную позу для медитаций. Почувствовал себя совсем древним, будто сижу здесь уже несколько тысячелетий, вижу, как рождаются и умирают бабочки, косули, медведи, люди... Едят, плодятся, стремятся, желают, борются ... приливы и отливы жизни, день и ночь, холод и тепло, улыбки и плач, приливы и отливы смерти. Тело мое стало другим в этой уж очень странной медитации. Внутри я ничего не чувствовал: будто нет ни мускул, ни сердца, ни легких, и лишь кожа из темного тонкого дырявого пергамента, продуваемая ветрами вечности, и белые космы бороды и волос – грязные, полуистлевшие, каким-то чудом держались на голове без костей и мозгов, и смотрел пустыми глазницами, как застыл на острове в позе лотоса мужчина, как нагое тело юной казашки кинулось в реку, пошли буруны от всплеска рыбы, и быстрые стаи мальков копошились в прозрачной воде у берега, как махала крылами в агонии белая бабочка в луже и горный орел парил рядом с ослепительным диском солнца. Я кое-как собрал себя из тоски. Побрился, окунулся в реку, оделся, взял носок и снова осознал, что тоска не развеялась. Это было ощущение неприкаянности, невозможности приблизиться к другому человеку, невозможности открыться. Это было похоже на состояние жидкости, запаянной в чугунный шар. В этом шаре находилось мое состояние – ни показать, ни пролить. Целый год жизни я провожу в мечтах об этом дне. Каждый год этот день приносит мне огромные откровения и переживания удивительного духовного содержания. Но за 9 лет моих поисков ни один день не начинался настолько тяжело. Состояние за пределами депрессии, истошная тоска, вопль об абсурде жизни, но безмолвная... как крик в космосе. Это невозможно передать, нет материи переноса, не с кем поделиться – никто не примет: ни любящие, ни ненавидящие, ни равнодушные, будто живешь один на земле Тенью. — 23 —
|