|
В 1924 г. я предположил, что в момент оргазма возбуждение концентрируется на периферии организма, в особенности на половых органах, затем течет назад в вегетативный центр и там спадает. Неожиданно круг мыслей замкнулся. То, что проявлялось ранее как психическое возбуждение, теперь выступило в виде биопсихологического течения. Внутреннее давление и поверхностное натяжение пузыря — это ведь не что иное, как функции центра и периферии организма. Они функционально противоположны, противоречат друг другу. «Судьба» пузыря зависит от их отношения друг к другу, точно так же как душевное здоровье — от энергетической сбалансированности в сексуальной сфере. «Сексуальность» не может быть ничем другим, кроме живой функции вытягивания «из себя» — от центра к периферии. Страх не мог быть ничем другим, кроме обратного движения по направлению «в себя» — от периферии к центру. Таковы два противоположных направления при одном и том же процессе возбуждения. Быстро установилась связь этой теории со множеством клинических фактов. При половом возбуждении происходит периферическое расширение сосудов. При возбуждении, вызванном страхом, ощущается как бы разрывающее центральное внутреннее напряжение. Периферические сосуды спазмируются. При половом возбуждении происходит растяжение и увеличение члена, и он уменьшается в размерах, если человек испытывает страх. Источники функционирующей энергии располагаются в «центре биологической энергии». На периферии находятся области их функционирования, пребывая в контакте с миром, — будь то в половом акте, в оргастической разрядке, в труде и т. д. Эти результаты находились уже по ту сторону психоанализа. Они опрокидывали многое. Психоаналитики не могли следовать за мной, и моя позиция была слишком уж открытой, чтобы мое мнение могло существовать в их организации. Фрейд отверг попытки установить связь между процессами, порожденными либидо, и автономной жизненной системой. У меня как у психоаналитика, занимавшего наиболее последовательные позиции, были далеко не лучшие отношения с официальными психиатрами и другими клиницистами. Ввиду своего механистического и не ориентированного в аналитическом отношении способа мышления они мало понимали в том, чем я занимался. Новорожденная теория сексуальности оказалась одинокой, окруженной лишь широким пустым пространством. Меня утешало множество подтверждений своим взглядам, найденных в экспериментальной физиологии. Казалось, они привели к общему знаменателю то, что выработали поколения физиологов, наблюдая факты. В центре стояло взаимодействие между вагусом и симпатикусом. — 160 —
|