|
________ 1 Значение слова видья можно передать лишь греческим термином гнозис, знание скрытых и духовных вещей; иначе говоря, это знание Брахмы, то есть, Бога, объемлющего всех богов. Однако, в то время как формы эти варьируются, удаляясь от Света Истины, все более и более с каждым поколением, основа инициирующих истин остается всегда одна и та же. Символы, используемые для выражения одних и тех же идей, могут различаться, но в своем глубинном смысле они всегда выражают одни и те же мысли. Рагон, самый эрудированный масон из всех "вдовьих сынов", говорил то же самое. Существует священный жреческий язык, "язык мистерий", и если не знать его достаточно хорошо, невозможно продвинуться в изучении оккультных наук. Согласно Рагону, "построить или заложить город" означает то же самое, что "основать религию"; таким образом, когда эта фраза встречается у Гомера, она эквивалентна выражению, распределить "сок сомы", в Брахманах. Оно означает "основать эзотерическую школу", а не "религию", как утверждает Рагон. Ошибался ли он? Мы так не думаем. Но так же как теософ, принадлежащий к Эзотерической секции, не в праве разглашать обычному члену Теософского общества то, о чем он дал обет хранить молчание, так и Рагон имел обязательство раскрывать лишь относительные истины своим тринософам. И все же совершенно очевидно, что он проводил, по крайней мере, элементарное изучение ЯЗЫКА МИСТЕРИЙ. Нас могут спросить: "А как же обучиться этому языку?" Мы отвечаем: изучайте все религии и сравнивайте их друг с другом. Чтобы изучить его тщательно, необходим учитель, гуру, чтобы достичь успеха в одиночку, нужно быть более чем гением; это потребует такого же вдохновения, каким обладал Аммоний Саккас. Поощряемый церковью Климента Александрийского и Афинагора, поддерживаемый учеными людьми синагоги и академии, почитаемый язычниками, "он овладел языком мистерий, проповедуя общее происхождение всех религий и общую веру". Поступая так, он, несомненно, должен был учить согласно древним канонам Гермеса, которые были столь хорошо усвоены Платоном и Пифагором, и из которых они и вывели свои философии. Должны ли мы исходя из этого удивляться, что, обнаруживая в первых же стихах Евангелия от Иоанна те же самые доктрины, которые содержатся в трех вышеупомянутых философских системах, он при любом удобном случае заключал, что великий назорей намеревался возродить возвышенную науку древней Мудрости во всей ее первоначальной целостности? Мы думаем так же, как и Аммоний. Библейские рассказы и истории о богах имеют лишь два возможных объяснения: либо это великие и глубокие аллегории, показывающие универсальные истины, либо же это бесполезные басни, предназначенные лишь для того, чтобы усыплять невежд. — 52 —
|