|
лихорадки, по показанию военного доктора. - Но ведь бедный мальчик не мог еще быть пьяницей? - спросила я. - Почему же хоть его не спасли ваши тодды? - Здесь теперь пятилетние дети и те пьют, - ответила она с выражением отвращения на лице. - До нашего прихода в эти горы в Нильгири никогда не пахло спиртными напитками. Это одно из благодеяний внесенной нами цивилизации. А теперь... - Что же теперь?.. - Теперь водянка у нас губит столько же людей, как и курумбы. Она их лучшая союзница... Иначе курумбы в таком близком соседстве с тоддами были бы безвредны. На этом наш разговор кончился. Генеральша приказала запрячь двух огромных волов в такую же огромную карету и предложила мне поехать с ней на ее поселок за травами. Мы отправились. Дорогой она мне рассказывала все время о тоддах и курумбах. Мистрис Морган - женщина с удивительной наблюдательностью и памятью, женщина энергичная, в высшей степени деятельная и храбрая. А надо иметь большой запас этого качества, чтобы ратовать, как то она делала, во имя правды и человеколюбия в продолжение сорока лет против англо-индийских понятий об общественных приличиях и установленных правилах жизни. Еще в то время как она была женою бедного капитана Ост-Индской Компании, которому, как и всем служащим, была воспрещена всякая частная спекуляция, она решилась, видя ежегодное приращение семейства, составить мужу и детям состояние. Она закупила огромное количество земли и лесов, продававшихся сорок лет тому назад за номинальную цену на вновь открытых горах, и стала хозяйничать. Она выписывала семена, засеяла первая несколько сот десятин пустыря эвкалиптом, чайными и кофейными деревьями; занялась разведением скота, и в продолжение нескольких лет молоко, масло и сыр ее двухсот превосходных коров наполняли все базары Нильгири. Она продолжала это, невзирая на нарекания гордого англо-индийского общества, даже когда ее муж из капитана сделался генералом. На замечание главнокомандующего она ему прямо отвечала, что так как ее муж не вор, а своего состояния не имеет, то правительство не имеет права пустить ее восьмерых детей по миру, запретив ей, частному лицу, заботиться об их благосостоянии. Она получила должное. Работая день и ночь, любимая туземцами, а поэтому находя и хороших помощников в своих рабочих, в двенадцать лет, говоря ее словами, она заработала своими руками пять леков.<<50>> Она продавала, покупала, спекулировала и собрала огромные деньги. Ее дом, выстроенный ею самой, - самый большой и великолепный в Уттакаманде. В нем теперь поселился на три года — 57 —
|