|
Спрашивающий. Все это хорошо в качестве общего принципа, но как конкретно Вы будете применять его? Теософ. Взгляните на мгновение на то, что Вы назвали бы конкретными обстоятельствами человеческого общества. Сравните жизни не только тех, кого называют народными массами, но и многих из тех, кого называют средним и высшим классами — тех, которые могли бы жить в более здоровых и достойных условиях, где вместо эгоизма, безразличия и звериной жестокости, ныне слишком часто одерживающих верх, могли бы преобладать справедливость, доброжелательность и любовь. Все доброе и злое в человечестве берет начало в человеческом характере, а характер этот есть и был обусловлен бесконечной цепью причин и следствий. Но эта обусловленность применяется к будущему так же, как и к настоящему и прошлому. Эгоизм, безразличие и жестокость никогда не могут быть нормальным состоянием расы — верить в них — означало бы для человечества потерять надежду — чего ни один Теософ не может сделать. Прогресса можно добиться, и только добиться, развитием более благородных качеств. Настоящая эволюция учит нас, что изменением окружения организма мы можем изменить и улучшить организм; в самом строгом смысле это верно и в отношении человека. Потому каждый Теософ должен сделать все от него зависящее, чтобы способствовать всем, что в его силах, каждому мудрому и хорошо продуманному усилию Общества, имеющему своей целью улучшение условий для бедных. Такие усилия должны прилагаться с целью окончательного социального освобождения или развития чувства долга в тех, кто сейчас столь часто пренебрегает им почти во всех сторонах жизни. Спрашивающий. Согласен. Но кто будет решать, являются ли социальные усилия мудрыми или нет? Теософ. Ни один человек и никакое общество не может установить жестких правил в этом отношении. Многое неизбежно остается на индивидуальное рассмотрение. Но один общий критерий, однако, можно дать. Будет ли предложенное действие содействовать распространению того подлинного Братства, которое является истинной целью Теософического Общества? Ни один настоящий Теософ не будет испытывать затруднений в применении этого критерия, и если он удовлетворен этим, его долг будет состоять в формировании общественного мнения. А это может быть достигнуто только благодаря внедрению тех высших и благороднейших концепций относительно общественного и личного долга, которые лежат в основе всего духовного и материального совершенствования. В каждом возможном случае он сам должен быть центром духовного действия, и от него и его ежедневной личной жизни должны исходить те высшие духовные силы, единственно которые и могут переродить его ближних. — 128 —
|