|
В наше время епископы и духовенство уже не участвуют в народных песнопениях и танцах, а «пиры дураков» предпочитают устраивать в святом уединении, избегая угрозы всевидящего ока репортера. И все же празднества, сопровождающиеся обильной пищей и питьем, до сих пор отмечаются во всем христианском мире; и, несомненно, скоропостижная смерть от обжорства и невоздержания во время рождественских и пасхальных праздников бывает чаще, чем в любое другое время года. Вместе с тем, почитание Христа из года в год становится все большим и большим притворством. Бессердечность этой неискренности разоблачали бессчетное количество раз, такого трогательного реализма, как в очаровательном рассказе-сновидении о прошлом Рождестве, появившемся в «New York Herald» — думается, еще не бывало. Пожилой человек, председательствовавший на общественном собрании, объявил, что позволит себе воспользоваться случаем, чтобы рассказать о видении, которое он лицезрел прошлой ночью. ...Ему казалось, что он стоит на кафедре самого великолепного и величественного собора, который он когда-либо видел. Перед ним находился священник или пастор этой церкви, а позади него — ангел с дощечкой и карандашом в руке, дабы записывать каждое действие поклонения или молитвы, совершенное в его присутствии и восходящее как приемлемое подношение к трону Господа. Каждая скамья церкви была заполнена богато одетыми прихожанами обоего пола. Самая возвышенная музыка, что когда-либо ласкала его восторженный слух, наполняла пространство нежной мелодией. Все прекрасные церемониальные действа богослужения, включая чрезвычайно выразительную проповедь одаренного священника, были последовательно совершены — но ангел не сделал ни одной записи на своей дощечке! Наконец, прочитав пространную красивую молитву и напутствуя всех своим благословением, пастор отпустил прихожан, — но ангел опять ничего не записал. ...Все еще сопровождаемый ангелом, оратор покинул церковь, следуя позади роскошно одетых прихожан. В сточной канаве, у обочины, стояла нищенка в лохмотьях; ее бледная, исхудавшая рука была протянута вперед, молчаливо прося подаяния. Разряженные прихожане, вышедшие из церкви, проходя мимо, сторонились бедной Магдалины, а дамы приподнимали свои шелковые, увешанные драгоценностями платья, чтобы не испачкаться, коснувшись ее. ...Как раз в это время по противоположной стороне тротуара шел, пошатываясь, пьяный моряк. Поравнявшись с отверженной, он неверными шагами перешел улицу и, подойдя к ней и вытащив несколько пенни из кармана, сунул ей в руку со словами: «Вот, бедолага, возьми!» Небесное сияние озарило лицо ангела, и он тут же занес этот акт сострадания и милосердия в свою дощечку и улетел с этим сладостным жертвоприношением к Господу. — 177 —
|