|
Следовательно, между истинным и искусственным гением, один из которых рожден из света бессмертного Эго, а другой – из света блуждающего огонька земного, или чисто человеческого, интеллекта и животной души, пролегла огромная пропасть, преодолеть которую под силу только тому, кто все время стремится вперед и никогда, даже находясь в глубинах материи, не теряет из виду путеводную звезду – Божественную Душу и разум, или то, что мы называем Буддхи-Манасом. Последний не требует, в отличие от первого, никакого усовершенствования. И слова поэта, утверждавшего, что светоч гения – Когда о нем не печься ежечасно, – справедливы, таким образом, только в отношении искусственного гения, проявляющегося благодаря культуре и чисто интеллектуальной проницательности. Это не прямой свет Манасапутров – Сыновей Мудрости, так как пламя истинного гения возжигается в нашей высшей природе, или Эго, и потому не может угаснуть. Вот почему он встречается крайне редко. По подсчетам Лаватера*, "процент гениев (в целом) составляет один на миллион в общей человеческой массе, а процент гениев, которым не свойственны тиранство и претенциозность и которые судят о слабых беспристрастно, о вышестоящих – с пониманием, а о равных – по справедливости, и вовсе не более, чем один на десять миллионов". Интересная мысль, хотя и не очень лестная для человеческой природы, если, конечно, под словом "гений" Лаватер подразумевает только высочайший уровень человеческого интеллекта, достигаемый самосовершенствованием, то есть тот, о котором "ежечасно пеклись", а не тех гениев, о которых говорим мы. Более того, первый вариант гениальности почти всегда связан с крайностями в том, что касается радости или страдания для того, кто является источником этого яркого, но искусственного света земного разума. Подобно добрым и злым джиннам древности (отнюдь не случайно созвучным тем же самым гениям)*, гениальность такого рода схватывает своего беспомощного обладателя могучими руками и влечет его сегодня – к вершинам славы, богатства и успеха, а завтра – в бездну отчаяния, позора и часто преступления. Если верить этому великому физиономисту, то первая разновидность гениальности встречается в нашем мире гораздо чаще, чем вторая, потому что, как учит нас оккультизм, личности, с ее высокоразвитыми физическими чувствами и таттвами, гораздо проще спуститься, повинуясь силе тяжести, к низшей четверке принципов, нежели воспарить к высшей триаде; и по этой причине современная философия, хотя она и приобрела изрядный опыт по части низшего вместилища гения, совершенно ничего не знает о его высшей, духовной форме – "одной на десять миллионов". И следовательно, нет ничего удивительного в том, что, путая первый со вторым, даже самые талантливые современные авторы не могут дать определение истинному гению. А в результате мы непрестанно слышим и читаем много такого, что представляется оккультисту парадоксальным. — 58 —
|