|
и пропагандой. Обитатели нередко иронизировали над идеей мессионерства, особенно мужчины, которые обычно относились к учению более отстраненно, чем женщины. Например, когда сестра Сарда доложила о том, что местный истребитель грызунов заинтересовался учением, Джордж выразил общее отношение к новообращенным словами: "Из крысоловов в Атманы" ("From ratman to Atman") {24}. Хотя Ишервуд искренне отдавался духовным поискам, он, вернее - писатель в нем, не мог не интересоваться жизнью общины, воспринимаемой как спектакль, и книга его полна пикантных подробностей о личной жизни и забавных привычках обитателей Центра. Распорядок жизни был подчинен дисциплине, но одновременно предоставлял личную свободу - нечто вроде добродушной версии Приере. Монахини, получившие индийские имена, жили в отдельной части комплекса, где сестра Лалита надзирала над англичанкой Амийей, норвежкой Сарадой, американкой Йогини и ирландкой Судхирой. Все обитатели вместе питались и делили между собой домашние обязанности - хотя, по индийскому обычаю, работой по дому занимались женщины. Проводились лекции, читались молитвы, часто приходили посетители, включая товарищей из других Веданта-центров. Были также и развлечения. На самом деле, жизнь в Центре стала более привлекательна после того, как к ним присоединился Ишервуд. Возвышенная духовность Херда и Хаксли была не по нему. Он сказал Херду, что ждет от Свами не духовного наставничества, но доказательства того, что Бог существует. Он был настолько же жизнелюбом, насколько считал Херда жизнененавистником, с удовольствием вместе с коллективом посещая киносеансы, где "Песня Бернадетты" вызывала у них слезы на глазах. Свами лично надзирал над новообращенным, который находил, что отношения гуру - ученик и набожность, порицавшиеся Кришнамурти, Хердом и Хаксли ("Слышали бы вы только, что сказал Кришнамурти о гуру!.." - писал Хаксли — 373 —
|