|
поставить себя выше всех повседневных забот. Гурджиев, как и Штейнер, видел причину войны в действии оккультных сил, точнее во враждебном планетарном влиянии {26}, но заявлял к тому же, что люди, будучи такими, каковы они есть, не могут влиять на ход событий, независимо от того, крестьяне они или министры. События происходят сами собой {27}. Большинство людей ведут себя как марионетки или лунатики, бессмысленно направляясь к пропасти. Поэтому в этих условиях единственно правильным было игнорировать внешний хаос и стараться сохранить порядок внутри себя. Только освободив себя от необходимости так или иначе оценивать внешнее, можно надеяться на обретение чего-то подлинного посредством переживания бытия. Влияние этой утешительной и фаталистической доктрины у учеников подкреплялось верой в Учителя. Его поведение могло временами им казаться своевольным, но только потому, что логика его поступков была им недоступна. Лишенные других средств поддержки, они не видели никаких оснований для того, чтобы не верить Гурджиеву. Несмотря на активное увлечение, Успенский оставался скептиком. Проходили месяцы, а методы Гурджиева не приносили ему ожидаемых результатов. Тем более что они были крайне странными. По мере роста группы в 1916 г. Гурджиев сменил практику бесед интенсивной групповой терапией. Ученикам, приходящим за эзотерическими знаниями, говорилось, что все их мысли об оккультизме и мистицизме были сущей ерундой, что они не обладают никакими профессиональными достижениями и личными талантами, а потому единственное, что им остается, это отказаться от всяких претензий и надеяться познать свою настоящую сущность. Этого знания не получить с помощью медитации или обучения, а только посредством прилежной работы в группе и выполнения указаний Учителя. Им также показывали движения, с которыми Гурджиев якобы — 215 —
|