Актерские тетради Иннокентия Смоктуновского

Но, будучи готов поступиться своей гордостью, не согласен жертво­вать другими и недоумевает требованиям Бориса по доносам неиз­вестных осудить близких людей («Уж эти мне доносы! Я в первый раз Старкова имя слышу, а Шуйского звучит повсюду имя»):

«Как же Борис слушает ублюдков».

Появляется Шуйский, и, желая уличить злоязычие Клешнина, Федор просит князя дать слово, что тот на него не злоумышлял. Просьба Фе­дора дать честное княжеское слово сопровождена пометой артиста: «Вот как вы живете, вот как мы живем. Вот где честность». Он опять же необид­но и наглядно показывает Шуйскому «как надо» вести себя честным людям. Нам слова довольно друг для друга. Так и должно быть между своими:

«Сила веры. Восстановить ее».

После признания князя Ивана («Ты слышал правду — я на тебя стал мятежом!») царь:

«Не слышу. Повышенные ритмы.

Хочешь исповедь: я сам этого хочу. Скажу только тебе!

Все на себя беру я, на себя».

Опять же прозревает высокий дух Шуйского, высоту мотивов, кото­рые толкнули его на измену, и готов защитить его ото всех, прикрыть собой.

Смоктуновский не раз подчеркивает высокий и сильный дух, кото­рый побеждает у его Федора телесную немощь. Но тут единственная помета в тетрадке, где артист меняет безличное третье лицо и обраща­ется к своему герою напрямую на «ты»: «Своим поступком ты доказал, что так же высок ДУХОМ, КАК И РАНЕЕ».

Эта помета не только позволяет судить об отношении артиста к его герою, позволяет говорить также об особом взгляде артиста на собы­тия пьесы. Смоктуновский рассматривает их как череду искушений ге­роя, искушений, которые Федору помогают преодолеть сила и высота духа, разум и чувство предвидения («философ, мыслитель, мистик, телепат»).

Тем непоправимее и больнее крушение. Увидев подпись Шуйского на бумаге о расторжении брака и пострижении Ирины в монастырь, Федор подписывает приказ об аресте Шуйских. Для Федора здесь страшна даже не разлука с любимым и близким человеком, своей Иринушкой, — страшно предательство князя Ивана, которому он так верил:

«Страшный смысл: бьют по слабому. Несправедливость».

Князь Иван поступает несправедливо. Сейчас царь не пытается по­нять, что стоит за поступком Шуйского, не вглядывается в человеческую душу и сердце. Яростный порыв гнева сметает обычную чуткость, пони­мающую доброту. Подняв двумя руками над головой печать, царь с раз­маху опускает ее на приказ об аресте Шуйских, не давая себе времени опомниться. Первый раз царь поступает необдуманно, поддавшись тем­ному и гневному порыву оскорбленного чувства. Он опускает печать как топор гильотины. Царь стоит с низко опущенной головой. Все кончено. Как зафиксировал эту сцену внимательный рецензент спектакля: «Смок­туновский отваживается физически наглядно сыграть тот страшный па­ралич, который сковал царя. Отказали ноги, под длинной белой рубахой они чужие, недвижимые, и несчастный царь растерянно старается рука­ми хоть как-то стронуть их с места. Они странно вывернулись в разные стороны, будто у тряпичного паяца, и не слушаются».