Искусство толкования. Часть 2.

Таковы всегда бывают «ролевые» детские игры. Игра на сцене, совершенно лишенная импровизации, уподобляется чо­порному ритуалу, и ее не следовало бы называть игрой. Это относится ко всем «исполнительским» искусствам: игре на скрипке, игре на рояле, игре на гитаре и т.п. Если в игре на первом месте умелое, изобретательное использование норм, то это игра «интеллектуальная» (как, скажем, шахматы, пасьянс) или «коммерческая» (преферанс, вист). Но и в этих играх необходимы и правила, и соблюдение норм (правил), и в них итог непредсказуем и зависит от случая (как «лягут» или рас­пределятся карты). В зависимости итога от случая заключен риск. Если в игре на первом месте именно он, риск, случай, то в ней минимальное место занимают нормы; они предельно просты, и умение пользоваться ими примитивно. Но как бы ни были они просты и примитивны (как, скажем, в «орлян­ке», в «очко», в рулетке), и они все же необходимы.

Изобретательность умений и случай выступают в игре взаимно противонаправленными и дополнительными по отно­шению друг к другу началами: случай стимулирует изобрета­тельность, дает основание для мобилизации умений; изобрета­тельность и умения направлены на нейтрализацию, на ликви­дацию роли случая. В этом столкновении противоположностей заключена самая сущность игры как таковой - как одной из трансформаций потребности в вооруженности. Так как в игре случайность часто представлена поведением партнера, то в основе большинства игр лежит борьба - преодоление каждым играющим умений своего партнера, выступающего противни­ком. Если же в игре нет партнера-противника, то преодолеваемая случайность либо создается самим играющим (как, на­пример, перетасовкой колоды карт перед раскладыванием па­сьянса), либо подготовляется объективным стечением обстоя­тельств (рулетка, бега и т.п.). Случайность-препятствие может быть более или менее трудным - партнер в игре может быть противником более или менее сильным. Интерес к игре возра­стает вместе с ростом умений, необходимых для преодоления препятствия-случайности. Так в игре возникают острые ситуа­ции, и так игра увлекает и самих играющих, и зрителей -болельщиков. А. Крон назвал это явление «самоутверждением через сопричастность». «Мы как бы входим в долю и стано­вимся пайщиками его [играющего. - П.Е.] славы и авторитета, будучи профанами, мы приобретаем право судить да рядить о вещах, нам ранее недоступных» (138, стр.60).

Чем же и как конкретно игра служит вооруженности? Чем именно она вооружает? Вернемся к составу любой игры.