Искусство толкования. Часть 2.

История человечества полна печальных примеров того, как призывы к любви, милосердию, справедливости и праву дела­ются орудиями ненависти, грубого попрания прав и насилия. Но, несмотря на победы эгоистического толкования справед­ливости и, казалось бы, полное подавление потребности «для других», несмотря на то, что ее вечные неудачи подрывают даже и доверие к ней, она все же не только не умирает, но постоянно возникает с новой и даже возрастающей силой. Причина, видимо, - во внутренней слабости потребностей «для себя».

Ранги общественного положения

Социальные потребности «для себя», вследствие естествен­ного отбора, действительно получили наибольшее распростра­нение в человеческом обществе. Поэтому чуть ли не каждый поступок человека так или иначе связан со столкновением его социальных потребностей с социальными потребностями дру­гих людей. Забота о самолюбии, о репутации, об уважении окружающих в отношении себя и своих близких (или хотя бы о признаках уважения - о повиновении) - есть ли хоть один человеческий поступок, связанный с другими людьми, лишен­ный этого? Неистребимая забота о впечатлении, производи­мом на окружающих, преследует человека. до гроба и порой доходит до степеней абсурдных.

Так, по словам Ст. Цвейга, «абсурдная нелогичность присуща всем самоубийцам - тот, кто через десять минут станет обезобра­женным трупом, испытывает тщеславное желание уйти из жизни непременно красиво» (302, стр.325). В другом месте он пишет: «Ведь что бы мы ни делали, нами чаще всего руководит именно тщеславие, и слабые натуры почти никогда не могут устоять перед искушением сделать что-то такое, что со сторо­ны выглядит как проявление силы, мужества и решительнос­ти» (302, стр.251). Д. Мережковский цитирует письмо Флобера к другу: «Я дошел теперь до твердого убеждения, что тщесла­вие - основа всего, и даже то, что называют совестью, на самом деле есть только внутреннее тщеславие. Ты подаешь милостыню, может быть, отчасти из симпатии, из жалости, из отвращения к страданию и безобразию, даже из эгоизма, но главный мотив твоего поступка - желание приобрести право сказать самому себе: я сделал доброе; таких как я, немного; я уважаю себя больше других» (186, стр.162). Если Флобер и преувеличивает, то, вероятно, права М.С. Тагинян: «Это же­лание - всем и всегда быть по вкусу, быть приятной - есть самый вредный вид тщеславия, создающий слабые характеры» (315, стр.79). Связывает тщеславие со слабостью характера и Цвейг. Так, в сущности, и должно быть.