Искусство толкования. Часть 2.

Если религиозные потребности рассматривать как возмож­ные трансформации потребности познания (а к этому мы специально обратимся), то можно утверждать: у любого нор­мального человека существуют и функционируют потребности всех трех групп - биологические, социальные и идеальные -и, с другой стороны, нет такой человеческой потребности, которая не была бы так или иначе связана с одной из этих исходных и не могла бы быть, следовательно, отнесена к од­ной из этих трех групп. При этом потребности каждой груп­пы качественно своеобразны и несводимы к потребностям любой другой, хотя потребности разного происхождения по­стоянно выступают в составе одного комплекса как одна сложная потребность. Это во многих случаях чрезвычайно затрудняет отнесение к одной из трех групп той или другой наличной сложной потребности человека. Но коль скоро в каждой сложной потребности какая-то главенствует, трудность эта в принципе преодолима.

Некоторый намек на триумвират исходных человеческих потребностей можно видеть в античной мифологии. Три героя - Иконой, Фаэтон и Икар - потерпели крушение при дерзновенных попытках подняться выше человеческой ограниченнос­ти. Иконой -- на пути любви: он пытался обнять Геру, но обнял лишь облако, подставленное Зевсом вместо своей суп­руги. Фаэтон - на пути славы: он возомнил, что может уп­равлять небесными конями солнца, и разбился. Икар -- на пути исследовательского дерзания: он летел к Солнцу, пока оно не растопило воск, которым держались его крылья. Каж­дый из трех героев поплатился за ненасытность одной из трех исходных потребностей, когда она не сдерживается другими членами триумвирата.

Тот же триумвират отмечает в образных выражениях и наш современник писатель Вл. Солоухин в «Письмах из Рус­ского музея»:

«В человеке, кроме потребности есть, пить, спать и про­должать род, с самого начала жили две великие потребности. Первая из них - общение с душой другого человека. А вто­рая - общение с небом. Отчего возникла потребность духов­ного общения с другими людьми? Оттого, вероятно, что на земле одинаковая, в общем-то, одна и та же душа раздробле­на на множество как бы изолированных повторений с множе­ством наслоившихся индивидуальных особенностей, но с тож­дественной глубинной первоосновой. Как бы миллиарды отпе­чатков либо с одного и того же, либо, в крайнем случае, с нескольких, не очень многих негативов.

Отчего происходит человеческая потребность духовного общения с небом, то есть с беспредельностью и во времени и в пространстве? Оттого, вероятно, что человек как некая вре­менная протяженность есть частица, пусть миллионная, пусть мгновенная, пусть ничтожная, но все же частица той самой беспредельности и безграничности. Что же могло на земле служить самым ярким символом безграничности? Конечно, небо» (261, стр.727).