|
Попутное замечание. На самом деле это я хотел покоя. Я устал от бесконечной гонки и не уменьшающейся горы нерассортированных бумаг. Я был так занят, закручен, загнан, что и будущий тесть и будущая теща по-прежнему оставались в статусе "будущих", а это, мне кажется, уже начинало их сердить. Будущих, а реально – фактических родственников (что уж там говорить, мы ведь с Вероникой были мужем и женой, только не расписанными) - обижало, что я слишком пассивно отношусь к хлопотам по обустройству семейного гнезда. В связи с переизбытком поступавших в неограниченных количествах мешков цемента, кирпича, паркета и кафеля они занялись расширением подвальных помещений возводимого особняка. Решено было разместить здесь две сауны и турецкую баню, а также бассейны с теплой и холодной водой. Несколько раз я предлагал Веронике съездить вместе на Капри – к выздоравливающей девочке, но моя ненаглядная никак не могла выбрать момент – потому что родители одни, без нее, с установкой отопительного котла ни за что бы не справились. НАВОЗ Осложняло ситуацию и еще одно обстоятельство. Постоянно слыша о наших успехах в деле животноводства (и – в связи с этим - упоминания про навоз, который надо вывезти с ферм), отец Вероники, попросил раздобыть и подбросить на садовую половину дачной территории грузовик этого ценного душистого удобрения. Желая хоть как-то загладить и восполнить недостаток внимания к близким людям и продемонстрировать свою полезность для семейного клана, я обратился за помощью к Маркофьеву – признанному знатоку сельскохозяйственных тонкостей, взращивателю озимых и яровых, покорителю зябей и стороннику травополья. - Нет проблем, - сказал он. И дал команду. Вскоре на участок бывшего резидента в Африке были выгружены не один, а десять кузовов из ближайшего свинарника. А потом – еще десять из ближайшего коровника. Жизнь в поселке временно замерла. Обитатели перестали сюда приезжать, пока удобрение не смыло в реку дождями. ЕЩЕ НЕ РОДИЛА Повторюсь: все мои действия были подчинены одной цели – победе Маркофьева на предстоящих выборах. Я был погружен в кипучую лихорадку его бескрайней деятельности и выматывался до умопомрачения. Дома и на достраивающейся даче появлялся редко. Рассуждая и сам себя убеждая, что Вероника должна же меня и мою замотанность понять. Извинить. Мы ведь с ней были настолько близки, настолько проникались заботами друг друга… — 332 —
|