Шахматы как модель жизни

Рубинштейн был не един­с­т­вен­ным ве­ду­щим шах­ма­тис­том XX ве­ка, так и не сыг­рав­шим матч за чем­пи­он­с­кий ти­тул. На судь­бе эс­тон­с­ко­го грос­смей­с­те­ра Па­уля Ке­ре­са, блис­тав­ше­го на шах­мат­ной сце­не со вто­рой по­ло­ви­ны 30-х го­дов, от­ра­зи­лись ис­то­ри­чес­кие и по­ли­ти­чес­кие со­бы­тия той эпо­хи. Его луч­ший шанс по­бо­роть­ся за ти­тул был упу­щен из-за раз­ра­зив­шей­ся Вто­рой ми­ро­вой вой­ны, а пос­ле то­го, как Эс­то­ния по­те­ря­ла свою не­за­ви­си­мость, со­вет­с­кие влас­ти сде­ла­ли став­ку на «бла­го­на­деж­но­го» Бот­вин­ни­ка.

До на­ча­ла 60-х Ке­рес имел шан­сы стать пре­тен­ден­том на ми­ро­вую ко­ро­ну, но ему всег­да не хва­та­ло са­мой ма­лос­ти. Я бы по­ос­те­рег­ся при­пи­сать это ка­ким-ли­бо не­дос­тат­кам его шах­мат­но­го сти­ля, но все же сом­не­ва­юсь, что он мог бы про­ти­вос­то­ять Бот­вин­ни­ку в об­с­та­нов­ке вы­со­чай­ше­го на­ка­ла борь­бы за ми­ро­вое пер­вен­с­т­во.

Давид Брон­ш­тейн, вы­иг­рав в 1950 го­ду тур­нир пре­тен­ден­тов, по­лу­чил свой шанс сра­зить­ся с Бот­вин­ни­ком. Их матч 1951 го­да за­вер­шил­ся вничью 12:12, и по пра­ви­лам ФИ­ДЕ Бот­вин­ник сох­ра­нил чем­пи­он­с­кий ти­тул. Поз­же Брон­ш­тейн не раз го­во­рил сво­им друзь­ям, что, ес­ли бы он не про­иг­рал, ни­чей­ный эн­д­ш­пиль в пред­пос­лед­ней 23-й пар­тии, все бы сей­час вни­ма­ли ему, как дель­фий­с­ко­му ора­ку­лу.