|
Преступнику слушать нравоучения надоело. Улыбку тоже держать устал. Да и чего ее держать? Улыбка исчезла. Теперь его лицо выражало утомленность и озабоченность: — Короче, помню я все. Когда на прошлой неделе вы меня забирали за ограбление с избиением, все это говорили. Да и раньше много раз говорили. Ну, в самом деле, не маразматик же я, все помню. — С деланным удивлением смотрит на наручные часы. — Надо же, время-то как быстро летит! Ладно, ребята. С вами, конечно, очень хорошо, но так получилось, что сегодня мне еще кое-куда надо успеть. Так что мне пора. Как нибудь в другой раз поговорим, ладно? Честное слово, опаздываю. — Ты что, обиделся что-ли? Ну-у-у, а вот это ты зря! Мы ведь ради твоего же блага все это объясняем. В любом случае, ты никогда не должен сомневаться, что мы принимаем тебя таким, какой ты есть, со всеми твоими недостатками. Мы искренно любим и всегда будем любить тебя, что бы ни случилось. Извини, конечно, если что не так. Всегда заходи, когда понадобится какая-либо помощь. Да и просто так заходи. Следователь и милиционеры провожают его до выхода, по-дружески обнимают, жмут руку, похлопывая по плечу, и прощаются. Преступник уходит. Уходят и свидетели, поняв, что надобность в них отпала. Они идут к автобусной остановке. Один из них, растроганный до слез, насморка и головокружения, говорит, шмыгая носом: — Как приятно наблюдать, когда люди проявляют друг к другу такое искреннее добросердечие! Какое взаимопонимание, какая искренняя забота, сколько дружеского тепла и любви! Приятно даже просто рядом побыть! Второй, еще не вполне проникшийся идеями всепрощения и безоглядной любви, хмуро замечает: — А я-то голову ломал – чего это воры и хулиганы со всего города именно в нашем районе ошиваются? Надо же! Такого уголовника не только за решеткой, но и в кандалах держать надо, а они с ним цацкаются, заботой и любовью окружили! Даже завидно становится… — Но зачем же завидовать? Зависть – никчемное чувство. Завидовать ни к чему. Каждый – сам кузнец своего счастья. Второй задумался. Вскоре его осенило: — Слушай, а мы что – рыжие что ли? Ну, в самом деле, – почему другим можно, а нам нельзя? Может и нам немного наковать?.. Счастья-то? — Как это? — Да так: встретимся завтра после работы, прошвырнемся вечерком по какой-нибудь улице в нашем районе, подебоширим, намнем кому-нибудь бока как следует. Вот и заберут нас в это же отделение милиции. Пусть своей любовью зло растворяют! На лицо первого набежала тень сомнения и грусти. Все еще растроганно хлюпая носом, он молчал. Потом, глядя куда-то вдаль, задумчиво произнес: — 100 —
|