|
Стремление зарабатывать на строительстве огромных посёлков – не мой, как ты знаешь, мотив. Я к коммерции отношусь с подозрением. Но заметь, мой друг, зарабатывать, а не воровать, – это не только ненаказуемо, но и вообще-то, по-хорошему, должно только приветствоваться. Зная мою склонность к эстетическим наслаждениям, можно с уверенность предположить, что деньги я, как всегда, буду просаживать не в казино (хотя это было бы моё личное дело), и не на благотворительность (я её просто не люблю), а на скупку арта, наём музыкантов, поддержку балерин, пьянство с художниками, писателями и поэтами. Такие, как я, на свои деньги и по своей прихоти создают культурный фон, который потом становится достоянием нации, её культурным наследием и основным предметом гордости перед потомками и чужестранцами. Обрати внимания – нынешняя Россия не дала миру ни одного художника, архитектора, актёра, режиссёра, писателя, которые вошли в первый мировой эшелон. В лучшем случае мы представлены несколькими позициями во втором. Заметь, что один зал с авангардом в ГМИИ (бывший Цветаевский музей, не поворачивается язык называть его Пушкинским, как Румянцевскую библиотеку – Ленинской) стоит дороже всей Третьяковской галереи. Отчего так? Потому что только русский авангард является уникальным русским торговым предложением, тогда как всяких шишкиных и айвазовских в мире много. (Знаешь, как делают фальшаки нашего русского всего? Покупают третьесортных западных художников 19 века, переписывают, подделывая, подпись – и новодельные Шишкин с Айвазовским проходят экспертизу в ведущих государственных музеях.) Лично мне бы хотелось найти и поддержать новое направление в русском искусстве. Мне это было бы приятно и лично, и вааще. Так кто любит родину – тот, кто шпыняет жидов и чурок, истово крестя медный лоб, либо тот, кто всё прекрасно про свою родину-уродину понимает, но, тем не менее, старается сделать из неё пригодную среду обитания для строительства действительно великой русской цивилизации? У меня готовых ответов, как и рецептов, нет. Пиши. Пост Скриптум. Что касается моей любви – или нелюбви – к русской литературе. Я люблю Пушкина. Я люблю Платонова. Я люблю Хармса. Но! Если мы могли бы дать кое-как адекватный ответ Генри Миллеру (хотя и не дали), то писателей уровня Льюиса Кэрролла, Умберто Эко или Томаса Харриса наша земля ещё не рождала. И драматургия наша – отнюдь не шекспировская. Чеховские пьесы примитивны, как кремниевое ружьё. Они понятны всем и потому их охотно ставят во всём мире – но в основном как учебные малобюджетные спектакли. — 119 —
|