Новый мозг

Но все-таки, если пользоваться им с умом, юмор может стать чудодейственным эликсиром для любой организации. «Шутки людей о своей работе могут дать нам не меньше информации о самой организации, господствующем стиле управления в ней, ее культуре и происходящих в ней конфликтах, если не больше, чем ответы на самые подробные вопросники», – утверждает Коллинсон[206]. Томас Стюарт, главный редактор «Гарвард Бизнес Ревю», предложил искать «дух» организации в шутках на корпоративных капустниках, после того как выяснил, что многие махинации «Энрона»[207] высмеивались в текстах на таких капустниках задолго до того, как у аудиторов возникла малейшая тень подозрения, что в этой печально знаменитой энергетической компании творится что-то не то[208]. Кроме того, юмор может служить цементирующей силой в трудовом коллективе. Это понимает всякий, кому приходилось у бачка с питьевой водой обмениваться шутками с коллегами или хохотать с ними весь обеденный перерыв. Вместо того чтобы прижимать остряков, как это делал в прошлом столетии Форд, организациям следует беречь их и пользоваться их чувством юмора как дополнительными активами компании. Пришло время избавить юмор от репутации средства для развлечения и увидеть в нем то, чем он является на самом деле. Это сложная и свойственная исключительно людям функция мышления, которую не способны воспроизводить компьютеры и которая приобретает все большую ценность в мире, где востребованы общая концептуальность и глубокое проникновение.

Смех

В Индии все начинается чуть позже назначенного времени, но только не собрания клуба смеха – они проходят с образцовой пунктуальностью. В 6.30 утра Кири Агаравал свистит в свисток, и сорок три человека (в том числе доктор Катария, его жена Мадхури и я) встают в неровный полукруг. Агаравал прекращает свистеть – и тогда все сорок четыре человека начинают ходить, синхронно хлопать в ладоши и выкрикивать: «Хо-хо, ха-ха-ха… Хо-хо, ха-ха-ха». Так повторяется снова и снова.

Мы в спортивном комплексе «Прабодхан», что в нескольких милях от дома Катарии, в жилом районе северо-западного Бомбея. То, что там называется «спортивным комплексом», представляет собой обсыпающуюся бетонную стену, которой обнесены утопающее в грязи футбольное поле и ухабистая беговая дорожка. Ближайшие сорок минут я буду (вместе с посторонними людьми, у всех на виду!) вытворять такое, чего никогда в жизни не делал. Вместе с остальными членами клуба я проделываю серию упражнений, напоминающих одновременно йогу и гимнастику – с некоторым добавлением актерского мастерства для полного набора. Одно из первых упражнений называется «Смех намасте»[209]. Мы складываем ладони, молитвенным жестом подносим их к лицу в традиционном индийском приветствии, смотрим на одного из участников и смеемся. Выясняется, что это не так-то легко. Смеяться с помощью усилия воли – дело посложнее, чем искусственная улыбка, которую я выдавливал из себя (см. главу 7). Поэтому я попросту начинаю выкрикивать слоги: «Ха! Ха! Ха! Ха! Ха! Ха!» А потом совершается что-то странное. Мой ненатуральный хохот становится более искренним, а чужой смех словно бы выманивает из укрытия мой собственный.