Меня любят все

Но и в нашу сексуально свободную эпоху женщина чаще всего является "пострадавшим" при "семейных катаклизмах" - тем самым, которого спасатели откапывали-откапывали, да так и не нашли. Или нашли, но не откачали. Потому что самое страшное для пострадавшего - чувство тоски, безысходности и нежелание жить.

А вместе с убийственной тоской приходят воспоминания - и гнусавят, и ноют, словно серые жалобные призраки: я для него готовила, стирала, убирала, рожала, за детьми следила, экономила, лишнего рубля не потратила, ходила в дешевой обуви и немодной одежде (вариант - покупала лучшие шмотки, сделала пять пластических операций, ежегодно ездила на Багамы и пробилась на прием к самому крутому стилисту), а он... Но, как ни странно, совершенно неважно, что именно она, бедняжечка, сделала для него или не сделала. Проблема в том, что для него. А надо было для себя. Иначе жизнь не имеет смысла. Нельзя обрести себя, исключив собственные потребности и интересы из списка "необходимых приобретений".

Представьте происходящее в душе женщины после ее разрыва с мужчиной, под вкусы которого она годами искажала свое неповторимое "я" - безжалостно, словно компрачикос (в "Человеке, который смеется" В. Гюго эти ужасные люди калечили лица и тела младенцев с помощью специальных масок и корсетов для жуткого бизнеса - поставки уродов для придворных увеселений). Несчастная чувствует себя законченным уродом - и законченной дурой вдобавок. Будто просидела несколько лет за карточным столом - не испытывая никакого азарта, проиграла все, что имела, - вплоть до молодости, карьеры, веры в людей и надежд на будущее. А теперь надо начинать жизнь заново - постаревшей, разочарованной, одинокой и... финансово несостоятельной. Не говоря уже о несостоятельности моральной.

Но если бы эта героиня печального образа поступала в соответствии со своими желаниями - прошедшее не казалось бы столь безрадостным, а будущее - столь беспросветным. И главное, не поднимало бы голову отвратительное ощущение: меня унизили, мою жизнь обокрали, мое чувство оподлили. Не звучали бы в мозгу кошмарные шепотки: дура, ты ему отдала себя, а он попользовался тобой и отшвырнул, как... От подобных мучений даже самые стойкие дамы сжимают зубы и стонут в приступе бессильной ярости.

И не замечают, как загоняют себя в угол, превращая то, что могло бы быть чудесным воспоминанием, в невыносимую пытку, в вечный укор. Спрашиваю всех страдающих от разрыва, развода, разборки и прочей расчлененки: разве он, изменщик коварный, надел на вас психологические "испанские сапоги" - в средневековом смысле? Нет, не он. Вы сами их на себя надели. Значит, вам их и снимать. А заодно и подбирать новую обувь - удобную, модную, по ноге и по душе. Это гораздо приятнее, чем искать еще какой-нибудь способ отругать себя за непредусмотрительность, податливость, угодливость...